— Ты чего здесь забыла рядом с ней? — Он сжал ее шею, смотря в глаза.
Она помахала небольшой стеклянной бутылочкой с пипеткой перед его лицом.
— Капли, Эрен. Она потеряла зрение, я пытаюсь помочь. — Она огрызнулась, отталкивая его в сторону. — Я жила с ней, думаешь, мне будет хотеться навредить, потому что ты поехал за моей дочерью? Лучше не мешай и радуйся, что Лилит смягчилась и дала подсказку.
Она вернулась к Микасе, аккуратно разлепляя ее веки для того, чтобы закапать капли.
— Да кто тебя знает. Получил же я стрелу в ногу, нажрался в хлам и всего-то лишь чуть не попался каким-то там охотникам. Еб твою мать, Ирина, ты меня предупредить вообще не думала, что твой бывший, как минимум, — еще и бывший охотник, семью которого просто вырезали у меня на глазах. Они психи. И, да, это тебе — Он протянул ей конверт, чуть запачканный кровью, но сразу отнял руку. — Если соизволишь рассказать про Лилит. Что ей вообще нужно от Микасы?
— Сначала я хочу увидеть дочь. — Она спрятала конверт в кармане, заканчивая с каплями. — Слушай сюда. Знаю, что ты здесь торчишь. Об этой штуке никому не говори, капай один раз в день по три капли в каждый глаз. Если повезет, это запустит регенерацию. Отведешь меня к Софи, и через час в дальней беседке. Расскажу, что знаю. И да, больше ничего такого.
Она щелкнула пальцами, стирая все следы галлюцинаций, словно их никогда и не было.
— Да, дочь. Точно. Она в моей комнате, можешь идти, там не заперто, да и София послушная, не должна была сбежать. Спасибо за капли, отдам, как станет лучше. — Эрен медленно моргнул, немного не понимая, с чего вообще только что испытывал столь сильную агрессию к Ирине.
Спрятав капли в надежное место, он коснулся губами лба Микасы и опустился в кресло. Рассматривая зажившие давно руки, он улыбнулся. А ведь в этом точно что-то есть — ощутить себя человеком. Придвинув ногой сумку, Эрен вытащил оттуда бутылки. Принюхавшись, уловив запах Освальда, он решил, что лучше будет все отдать сразу, чтобы не привлекать подобным внимание Актеона. До встречи с Ириной еще было время, поэтому Йегер и зашел в комнату Бассета, предварительно постучав.
— Просто знай, что, когда все закончится, мы поедем туда. Или туда, где еще холоднее. И, да, держи. Прикрыл меня все же… Меня в жизни так не крыло.
— Ты выглядишь потрёпанным. — Освальд рассмеялся, забирая бутылки. — Водка? Эрен, мне от нее ничего не будет же.
— А ты сохрани, если сейчас ничего не почувствуешь. Мне хватило одной бутылки, чтобы едва ли имя свое не забыть! Я там чай пил, представляешь? И руки, губы от мороза потрескались. Да мне холодно было до ужаса! Правда, теперь, кажется, я приглянулся каким-то охотникам, но это мелочи. — На лице Эрена блуждала хитрая улыбка. — Но никому. Обещай. Никто не должен знать об этом.
— Конечно. Потом, как-нибудь, расскажу тебе о пустыне. Тоже не шибко приятное место. Так где ты был? Южный полюс?
— Валькаркай. Ненормальные русские, решившие, что меня так просто вдруг получится убить. — Он надменно хмыкнул и улыбнулся одним уголком рта. — Но слушать, как один плавился у печки, а сердце второго застыло в один миг — очень приятно. Странно, но они даже не поддаются гипнозу, и наш кодекс знают. Я-то его даже не открывал… — Он рассеянно почесал затылок и пошкрябал по значительно отросшей щетине ногтями.
— Об этом потом поговорим. Все равно после смены власти кодекс будет меняться. — Освальд хмыкнул. — Охотники в России бесчинствуют. Поэтому там особо никого и не осталось. Князья не прижились, популяция быстро падала. Невыгодные земли.
— Да. Да. И с тебя рассказ про пустыню. С моими умениями влезать во все и сразу, думаю, пригодиться мне может всякое. Так что, если выживем, ты знаешь планы. Без отказов. — Рассмеявшись, Йегер замешкался, приблизившись. Он потратил достаточно времени, чтобы решить, в чем же все-таки нуждался в данный момент, и, поморщившись сквозь улыбку, сделал еще один шаг. Приобняв Освальда, Эрен хлопнул пару раз его по спине, но сразу же отстранился, нагоняя напускной серьезности. — Я этого не делал. Забыли.
— Ну ты расслабься хоть, а то выглядишь так, словно вот-вот лопнешь от натуги. — Освальд усмехнулся, вздыхая. — Забыли. У меня дела сейчас, нужно разобраться с некоторыми моментами, связанными с поместьем. Думаю, тебя тоже уже ждут.
— Да ну тебя, — отмахнулся Йегер, закатывая глаза. — И так неловко же. Вот и буду вечно серьезным хреном ходить. Шумоизоляции побольше на мою зону не забудь.
Ухмылка мелькнула на лице Эрена, и тот спешно покинул комнату Освальда, стремительно вырываясь на улицу в оговоренное место, где уже ждала Ирина. Сняв улыбку, Йегер подошел к ней, прислоняясь сразу плечом о деревянную стойку беседки.
— Ну, так что там с Лилит такое? Можешь ведь рассказать мне хоть что-нибудь толковое?
— С чего бы начать? — Ирина уперлась ладонью в столик, задумываясь. — Начнем с того, что мне что-то около четырех сотен. Из Санторин я самая старая. Конечно, Кейти была старше. Но она мертва. Поэтому, скажу так. Между ограниченным кругом лиц и неким божеством существует особая связь, которая возводится в абсолют под воздействием различных ситуаций, камней и прочего. Например, обсидиан. Он подавлял наш разум, тем самым, мы становились сильнее и без колебаний исполняли свой долг. Без него мы больше похожи на выброс энергии — достаточно размашисто и хаотично. Теперь вернемся к Микасе, но я уточню, с чего ты хочешь, чтобы я начала рассказ? С самого начала нашего знакомства, или с того, почему именно она ослепла? Все взаимосвязано. Знаю это все, потому что любимица. Представляешь?
— Давай уж с начала, потому что знаю я уже, что одно пропустишь, потом общую картину не сложить. Да и… Часть прошлого Микасы я уже видел. — Потупив взгляд, Эрен нахмурился. — Но мне нужно знать, что с ней происходит сейчас. Я места не нахожу, не понимаю, как помочь и что сделать.
— Хорошо. Она попала к нам в общий блок в тысяча восемьсот восьмидесятом году. То, что происходило с ней эти шесть лет — неизвестно. Скорее всего ее держали где-то в стороне, проверяя силы. Когда она попала в Бран, то сразу стала одной из самых востребованных фавориток на долгие сорок лет. Мики не повезло, ее обратили в разгар тотального подавления, поэтому среди нас всех ни у одно и не было даже намека на то, чтобы как-то воспротивиться. Конечно, потом она ему надоела. Тотальный контроль сменился частичным, что дало какую-то, но свободу воли. При замене камня, я воспользовалась своими силами и несколько лет ходила с подделкой, оказывая такую же услугу пророку. Остальным я не успела помочь.
Когда же это обнаружилось, я ударилась в бега. Спряталась в самых дебрях России и жила там достаточно долго. Про камень Кейти так никто и не узнал. А меня по итогу нашли и бросили в темницу. Но вскоре начали ходить слухи о том, что с фаворитками что-то не так. Это заставило Адониса снова включить тотальный контроль, но лишь на несколько лет. Потом ты, наверное, уже знаешь. Он снова заинтересовался Микой и бла-бла-бла. Важно вот что: благодаря поддельным камням, я и Кейти имели возможность поддерживать внутренний баланс, благодаря которому смогли выйти в резонанс с неким божеством. Имен здесь не будет, страшно ведь вот так столько раз называть ее.
Матерь — хитрое и падкое на веселье существо. Однако, заключив с кем-то контракт оно, по-сути, становится так же его заложником. В вечер нападения на Бран, когда вы забрали Микасу и Освальда, она должна была умереть. Я видела то, что происходило в той камере. Никто после такого не просыпался. Так вот! Моя теория состоит в том, что когда ты сорвал камень с ее шеи, да, об этом я тоже знаю, ее личность раздробилась на мелкие кусочки. Она находилась в состоянии отключки один на один со своим внутренним миром. То бишь, со своими раздробленными личностями. Номер один: Микаса дочь шерифа. Номер два: Микаса санторина, и три: Микаса свободная, но ограниченная собственным сознанием. И он знает это. Что продемонстрировал во время нападения на вас в ту ночь. Он активировал ту Микасу, что была раньше. И она способна подавлять все остальное. И если личность дочери шерифа и последняя, третья соединились в одну, то та самая часть — никак не хочет утихать. Так, о чем же я пытаюсь сказать? Да о том, что в ту ночь она умерла и к ней в сознание пришло некое божество, горячо желающее наконец избавиться от своего контракта.