Он быстро поцеловал ее в макушку и подтолкнул в нужном направлении.
Она тут же побежала выполнять. Собрав глину в небольшой сосуд, лежащий рядом, она набрала немного воды, столько, сколько могла бы унести, и быстрым шагом направилась обратно.
— Хватит?
— Да, вполне. — Раскопав к этому времени небольшую ямку в земле, Эрен положил глину туда и постепенно начал вливать воду, разминая. Когда получилась нужная масса, он принялся наносить её на черепки, соединяя их. Выходило криво, но постепенно ваза возвращала свой прежний вид. — Ты думаешь, что мама тебя перестала бы любить за эту случайность? Я могу подсказать, как сделать, чтобы она не ругалась за такое.
— Как? — Тут же воодушевилась она, переступая с ноги на ногу. — Я все сделаю!
— А так. Собираешь все, подходишь к ней и говоришь: мама, это вышло случайно, но я уже всё убрала, и больше не буду играть там, где ты не разрешала. Я знаю, что виновата, поэтому помогу тебе по дому, если можно. Обещаю. После такого она просто не сможет на тебя ругаться, ведь ты призналась и исправила ситуацию. А еще… — Эрен коснулся пальцем носа дочери, оставляя на нем серый след, и улыбнулся. — Я поговорю с ней, чтобы она тебя не ругала, если пообещаешь помогать маме, пока меня не будет, ведь ей сейчас будет тяжело, она будет уставать… Все потому, что в ее животе сейчас твой братик. Или сестра. И он будет расти, а ты должна будешь показывать ему пример, как наша самая хорошая дочка. Поняла?
— А если я не хочу братика или сестру? — Она обиженно отпрянула от него. — Не хочу! Нам и так было хорошо! И пример я никому подавать не хочу!
Она схватила вазу и в слезах влетела внутрь дома.
— Ты же сказала, что все будет хорошо! Зачем мне братик? Я не просила! Папа теперь совсем не вернется, потому что нас будет больше! — Она стала кричать на Микасу, с силой прижимая к себе вазу, что вновь начала рассыпаться. — Вы все специально! Теперь все будут любить его, а не меня!
Смыв с рук глину, Эрен вытер их о штаны, входя в дом, и сразу махнул рукой Микасе, давая понять, что разберется сам, а после подхватил дочь на руки и вернулся с ней на улицу, сразу усаживаясь в кресло-качалку. Ваза расположилась на полу рядом.
— Лиззи. — Имя сорвалось так просто и мягко, что Йегер улыбнулся. — Ты всегда будешь также любима, как и всегда. Несмотря ни на что. Но, послушай, я отдал бы всё, чтобы быть только с вами, но моя работа не позволяет такой роскоши. Пока что не позволяла. Ты слышала, что я сказал маме? Я хочу перебраться туда, где мне никакие злые дяди не будут мешать быть рядом с вами. Я же люблю вас. Скажу по секрету, что в этот раз я торопился так, чтобы привезти именно тебе эту куклу. Так будет всегда. Но я очень люблю твою маму, люблю настолько, что хочу, чтобы у нас с ней было как можно больше таких же вот красавиц и умниц, как ты. Вы — наше самое любимое, что у нас есть. Вот ты — показатель, насколько мы любим друг друга. Поэтому мы не можем вдруг перестать тебя любить, разве что начать любить сильнее. Вот ты бы хотела в красивом платье ехать на поезде, чтобы потом я никуда не уходил?
Он гладил ее по голове, методично раскачиваясь, прижимая к себе и чувствуя, как быстро стучало ее маленькое сердце, как успокаивающе от нее пахло цветами.
— Хотела бы… — Она всхлипнула, неловко потирая глаза кулаками. Обняв его как можно крепче, Лиззи заснула то ли от того, что так сильно расплакалась, то ли от того, что почувствовала себя в безопасности.
Освальд вытащил Эрена за шкирку из сугроба, не переставая смеяться.
— Ишь какой! Сколько же у вас могло бы быть детей… — Он перестал смеяться. — Сейчас тебе будет немного не по себе, пойдем, выпьем.
— Куда? Нет-нет-нет, мне нужно туда, а если проснется, меня нет… — Эрен, смахивая холодные капли с лица, пытался раскидать снег, где только что сидел. — Я же ещё не сказал Микасе, что останусь на месяц, но переберемся глубже в лес на время. А имя? Если она решит назвать сына Джоном? Кошмар!
— На, выпей. — Освальд прижал бутылку водки к его губам, заставляя выпить достаточное количество. — Нет никакого сына. И дочери нет. Есть только ты и она.
— Но я же… — Откашлявшись, Йегер покосился на снег, а после уставился на Освальда, постепенно меняясь в лице. Он хмурился, а его взгляд стал каким-то обречённым, но уже более осознанным. — Зачем ты это сделал? Они же были. Реальными. Я их чувствовал. Специально решил мне этих детей придумать, да? Это совсем не весело, отец.
Поднявшись, он принялся стряхивать с себя снег, а после влетел в дом, сразу вливая в себя еще алкоголь, морщась при этом.
— Это то, что было бы, если бы ваша судьба отклонилась от нужной. — Освальд вздохнул, садясь обратно. — Рано или поздно тебя бы убили, а потом пришли бы за ней и не пожалели бы даже младенца. Лучше уж их совсем не будет существовать, чем они так страшно погибнут. Я дал тебе увидеть то, что не навредило бы тебе.
— И никаких шансов? — Эрен склонил голову и провел по ней ладонями, сразу выпрямляясь. — Ни одного гребаного шанса, что я успел бы отправить их из страны? Они все были бы мертвы, родись в том мире… Каким бы осторожным я не был, не смог бы получить все то, что видел… Хочешь сказать, что тогда я был настолько слаб?
— Ты был лишь человеком. Против тебя планировалось восстание. — Освальд пожал плечами. — Их смерть была бы очень жестокой. Ты не мог успеть даже предупредить их. Если бы им получилось добраться до переправы — случилось бы что-то другое. Понимаешь, Эрен. Им суждено было умереть, а как — уже другой вопрос. По сути, став вампирами, судьбу свою вы выполнили.
Потребовалось некоторое время и некая попытка загипнотизировать бутылку, пока в голове Йегера все приходило в норму.
— И ни слова о том, что я хотел заделать ей детей в таком количестве, — наконец произнес Йегер, глядя на Освальда исподлобья. — Это был не я, только иллюзия. И вообще, там уже баня натоплена, а ты еще не скинут в прорубь.
Стаскивая с себя остатки одежды, Йегер продолжал выпивать, предусмотрительно закусывая.
— Конечно, я сдержу эту тайну. Может быть. — Освальд залпом допил остатки из бутылки, направляясь в сторону бани. — Черт возьми, это действительно весело. Чувствовать опьянение.
— И кому ты там собрался рассказывать? Да плевать, никто тебе не поверит. — В тепле алкоголь действовал расслабляюще, и Эрен сразу улегся на полку, прикрывая глаза. — Слышал, там в соседнем доме практикантки. Они так пялились… Мы прилетели с ними.
— Захотел развлечься? — Освальд засмеялся. — Или развлечь меня? Разморить, да отдать на съедение каким-то девчонкам?
— Микаса сожрет меня и их, если только рискну. — Эрен рассмеялся, приподнимаясь, чтобы плеснуть на камни заготовленной водой с травами. — Да и ни одна с ней не сравнится все равно. Но вот пригласить для твоего настроения… Или не справишься, будучи человеком?
— Сомневаешься? — Освальд сощурился. — Раз уж предложил — исполняй. Но всех не нужно, двоих хватит. Все же, люди хрупкие существа, и мы продолжаем быть сильнее их. Даже если нас развезло алкоголем.
— Воспользуюсь своим обаянием и симпатией к себе девушек. Они всегда находили меня привлекательным. Но выгонять их будешь ты сам, если не захотят от меня отлипать. — Смеясь, Йегер обернулся полотенцем и выскочил из бани, прихватив бутылку.
Он не обманул, и уже через десять минут привел двух смеющихся девушек, в которых точно плескалось достаточно алкоголя. Они хихикали, раздеваясь на ходу, пока Эрен придерживал их за талии.
— Как и обещал — тепло и хорошая компания вместе с приятным вечером. — Вернувшись на полку, Эрен наблюдал, как одежды на гостьях становилось все меньше.
Когда они подошли ближе, то были абсолютно нагими и с интересом рассматривали Освальда. Та, что ниже, была рыжей и конопатой, но с аккуратным, вздернутым носиком. Кучерявые волосы обрамляли хрупкие плечи. Тело ее было менее атлетичным, чем у второй. Оно было мягким, так же усыпанное веснушками. Вторая же была выше, стройнее. Скорее всего занималась легкой атлетикой, так подумал он из-за строения ее ног. Короткие русые волосы, и прямой нос.