Выбрать главу
* * *
Я лежал во рву, как семя, — Я не знал, дано ли выжить. Мне дожди стучали в темя, Чтоб из тела душу выжать.
А в лесу, каком — не знаю, За тылами, за долами Уцелела, как — не знаю, Сказка с белыми крылами.
Я привстал на глине хлипкой, В три погибели согнулся, Я натужился и всхлипнул — Я до сказки дотянулся.
Три зенитных батареи Все навытяжку стояли, Три зенитных батареи По руке моей стреляли.
А рука моя, конечно, И тянулась, и дрожала. А в моей ладони грешной Птица белая лежала.
Это я ее увидел, Осторожно с ветки снял, Но оставил, не обидел, Ни за что не осмеял.
И бредет за мной она — И не тень, и не жена.
Сказка
Не сегодня, не вчера, не завтра, Там, где нет концов и нет начал, Лесом, полем в тридесятом царстве Шел старик и посохом стучал.
А на круглом камне у дороги Плакал мальчик лет семи-восьми. — Что ты плачешь? Как тебе не стыдно? Ты — мужчина. Вспомни, черт возьми!
И ребенок отвечал на это: — Дедушка! Волшебник! Борода! Часто ли с того, с другого света В эту жизнь приходят поезда?
Онемел старик. Мороз по коже. Он к таким вопросам не готов.
— Слушай, мальчик! Знаешь ли, похоже, К нам оттуда нету поездов.
— Все неправда! Поезда приходят! Я слыхал от бабушки самой, Что в одном из них на верхней полке Мой отец торопится домой.
— Я — волшебник, только дай подумать. Мы ведь тоже не хватаем звезд. Мы ведь только к слову «быль» от «небыль» В самом узком месте строим мост.
— Не реви! Отец живой, — я видел. Вон курган вдали похож на дом. В нем — отцы, у них своя работа. А семья, семья — она потом.
У твоей земли не все в порядке, Горлом кровь и сердце — никуда. Потому из этого кургана К нам пока не ходят поезда.
— Что ты плачешь? Как тебе не стыдно? Ты — мужчина. Вспомни, черт возьми! А на круглом камне у дороги Плачет мальчик лет семи-восьми.
* * *
Светает. Улица. Толпа. Мерцают окна ртутью сизой. Церквушка вдаль глядит с холма. Озноб. Асфальта блеск росистый.
Худые руки старика. Он волосат, как тело пальмы. Его ремарка коротка. Его движенья гениальны,
Поскольку он стоит во мгле, Которая вот-вот взорвется, Двумя ногами на земле, Которая вот-вот взорвется.
И бороды его оклад — Он равен радуге святого, Поскольку под ногами склад, Где бьют часы над ухом тола.
Еще безмолвствует подвал, Где участь города решится, И мины тихонький овал Еще не думает крошиться,
Еще в земле трава торчит, Еще о смерти думать дико, А новорожденный кричит, За нас кричит: нам стыдно крика.
* * *
О человек, всесильный и великий! Моя загадка проще пятака. Ни логарифмов, ни углов, ни линий Не требует она от знатока.
Ты на один вопрос ответь немедля, Того владыки имя назови, Перед которым ты стоял, немея, И объяснялся подлецу в любви.
Того владыки назови мне имя, Перед которым, скованный как тень, Ты унижался предками своими, Гроша не стоя в ярмарочный день.
Кто в дом вошел, не пользуясь ключами И на хозяев походя плюет? О царь природы, почему ночами К тебе в постель бессонница плывет?
Скажи мне, кто твое печалит утро Командами: не двигаться! не сметь! И ты глотаешь воздух так, как будто К тебе любовью воспылала смерть,
И так идешь — как будто лед в ботинке, И так живешь — как будто лед внутри. Скажи мне, кто в бескровном поединке Тебя убил — не раз, не два, не три?..
О, из какого мягонького воска Тот призрак слеплен! Мнут его и мнут, А он без артиллерии, без войска Страну проходит в несколько минут.