Печальную песню исполнил лесам
На скрипке играющий ветер.
Но вместе с лесами не плакал ли сам
На скрипке играющий ветер!
И плакала птица в проеме ветвей,
Услышав трагедию скрипки.
И плакали толпы идущих людей,
Услышав трагедию скрипки.
* * *
Тревога минует — и спят города.
Я счастлив, что сладко им спится.
Над ними летает ночная звезда —
Далекая синяя птица.
Стучит путешественник пальцем в окно.
Иду открывать. В коридоре темно.
— Вы кто? — вопрошаю с порога в упор.
— Я — Сказка! — ответил таинственный хор.
Не сегодня, не вчера, не завтра.
Там, где нет концов и нет начал,
Лесом, полем в тридесятом царстве
Шел старик и посохом стучал.
А чуть позади — волк и овца.
А посередке — дитя без отца.
Видят они: из высоких ворот
Медленно, скорбно выходит народ.
Два гроба, два тела несут высоко.
— Кого провожаете так далеко?
— Лучших из нас и погибших за нас!
Кланяйся, путник, дитя и овца!
Проводам этим не будет конца.
— Люди! Несете венки на руках,
А что написали на этих венках?
— «Человек человеку — брат!»
Снег идет… Дождь идет…
Из ворот народ идет…
Если увидишь, за ними иди!
Снега белее старик впереди.
А чуть позади — волк и овца.
А посередке — дитя без отца.
Идет сынок,
Несет венок.
Черным и белым.
По черному белым:
«Человек человеку — брат!»
1959–1961