Посадил рядом с собою
И привёз в свой главный лагерь.
Долго девушка болела,
Её травами лечили,
Колдуны лизали раны,
А шаманы в бубен били.
Через месяц к Гайавате
Её знахари подводят.
Говорят: «Она здорова,
Что с ней будем делать дальше!» —
«Посоветуюсь с богами, —
Отвечает Гайавата, —
В мой вигвам её доставьте
И натрите козьим жиром».
«Маниту! Что мне с ней делать?» —
Крикнул в тучи Гайавата.
«Показать!» — сказали тучи,
И раздался громкий хохот.
Не трещали в чаще сучья.
Не ревел кабан противный.
Этой ночью Гайавата
Наконец-то стал мужчиной.
Он устроил с бедной Мэри
Брачный танец по-гуронски,
А потом по-делаварски,
По-черокски и пуэбло.
И растроганная Мэри,
Обнимая Гайавату,
Разрешила даже в поппингс
Потихоньку отдубасить.
«Будешь ты моей женою» —
Объявил ей Гайавата.
«Очень верное решенье», —
Тихо Мэри отвечает.
Только утром он забылся,
Ему снился Оцеола,
Дуб приснился суковатый
И красавица Онасис.
Вдруг раздался крик: «Тревога!»
Все возле костра собрались,
Только нету Мэри Поппингс.
И всё понял Гайавата.
Через год у Гайаваты
Появилась сыпь и слабость,
И шаман сказал печально:
«У тебя синдром Калоши».
Чтоб не умереть от СПИДа
Гайавата застрелился.
Из папашиного лука
Он стрелу направил в сердце.
По преданию последним,
Что сказал герой индейский —
«Я прощаю тебя, Мэри,
Это всё подстроил Айзек».
И гуроны Гайавату
Отнесли к горам скалистым,
Чтоб он видел свои земли
На рассвете и закате.
А уже через неделю
Снова все взялись за ружья.
Их вперёд вели два брата —
Виннету и Зоркий Сокол.