— Благодарность, — хрипло произнес самый большой из демонов, глядя на Чарльза сверху вниз, а другой из монстров, который все еще лежал у ног Ксавьера, истерично засмеялся, продолжая царапать пол.
— Свобода, — прошептал голубоглазый.
— Нет. Это только первая дверь, — сразу взял на себя командование Чарльз, почему-то чувствуя это в себе… Словно каждый из этих существ был у него на прочном поводке, и он не ощущал угрозы, но знал, что они смогут помочь.
— Король, — хмыкнул крупный гамаюн и резко по-птичьи наклонил голову, глядя на Чарльза своим белым лицом, которое было так искажено и натянуто, что походило на жуткую маску, под которой прятался истинный облик демона, и Чарльз не знал, что еще более жуткое может скрываться за этими пустыми глазами и натянутой ухмылкой.
— В этих землях — нет. Наш король… — Чарльз невольно запнулся, вновь вспоминая Эрика, но на этот раз его образ не принес ему нужного спокойствия, а наоборот отставил горечь и напоминание о той боли, от которой Леншерр не смог его защитить. Горло сдавило болью, и юноша с трудом сглотнул, но взгляд его стал более решительным, если это можно было увидеть в чернильном мареве, заполнявшим его глаза. В конечном итоге он совершил ошибку, решив, что может полностью положиться на Эрика. Даже король не смог уберечь его, сколь сильно бы он этого не желал. — Его нет в этих землях, — закончил Чарльз, и гамаюн у его ног снова рассмеялся. Ксавьер опустил взгляд на пернатое создание, и тот запрокинул до жуткого длинную шею, покрытую густыми перьями, посмотрел на Чарльза и издал тихий стрекот, который больше подошел бы гигантскому насекомому, а не птице.
— Человек королем быть не может, — сказало существо и снова засмеялось.
— Он ведет тебя.
— Освободил.
— Благодарны.
— Крови. Хотим крови.
— Так долго, — гамаюны зарычали, словно цепные псы, и Чарльз едва заметно кивнул и достал меч из ножен, развернулся и направился по коридору, зная, что демоны следуют за ним, слыша их потусторонний хрип и дикий тихий смех того из бесов, кто уже не помнил, как ходить на двух ногах, почти стелился по полу, следуя за Ксавьером.
Чарльз думал, что найти выход будет сложно, что монастырские подвалы запутаннее любого из лабиринтов, но стоило ему только подойти к очередной развилке, как демоны, по-звериному хрипя, принимались принюхиваться и пернатыми тенями вели его к выходу, взяв в кольцо. Поворот за поворотом, темные коридоры, в которых лишь иногда горели несколько факелов, видимо, для охраны, которая стояла у дверей темницы Ксавьера. Но где все остальные? Чарльз чувствовал тревогу, и сердце тяжело билось в груди, замедляя его шаг. Слишком долго никого нет. Они просто идут по коридорам? Никаких инквизиторов и боевых монахов?
Пронзительный крик. Один из гамаюнов ощетинился, словно пес, и перья его встали дыбом, а за дверью перед ними Чарльз наконец-то услышал голоса.
— Люди.
— Мясо.
— Мучители.
— Пахнет огнем.
— Они резали нас. Снова. Снова. Не отпуская.
— Дверь заперта, — хрипло сказал один из демонов, дергая засов, и за дверью в ответ послышались голоса охраны.
— Так все же там кто-то есть? — удивился Чарльз, скорее невольно, чем ожидая получить ответ. Хотя, возможно, Маркус намеренно не взял много охраны, чтобы провести свой ритуал… при минимальных свидетелях. Что бы сказали другие инквизиторы, слыша, как их начальник насилует демона в подвалах? Молчали бы они или донесли? Или сами бы избавились от неверного?
Это уже не волновало Чарльза. Он обеими руками впился в рукоять меча и стиснул зубы, чувствуя, как холод с новой силой потек по его венам, обжигая глаза. Этот Тодд, омерзительная жаба, его склизкие руки и прикосновения, улыбки и голос… Чарльз чуть слышно зарычал и, едва отворился тяжелый засов на двери, и в проходе появился силуэт инквизитора, Ксавьер, не думая, словно стрела, выпущенная из лука, бросился на него и с удивительной легкостью вогнал меч в живот монаха. Свет бился за его спиной, делая человека похожим на черный силуэт в темноте подвалов, но его было достаточно, чтобы Чарльз различил полное бородатое лицо инквизитора и его округлившиеся от шока и боли глаза, из которых ускользала жизнь. Его тело начало заваливаться, падая в сторожевую комнату. Мгновение. Всего лишь удар сердца, за который все погрузилось в мертвую тишину, словно звуки вовсе престали существовать. Чарльз ощутил, как в его душе словно поднимается огромная волна невообразимой силы, и все вокруг стало таким податливым и слабым. Таким очевидным.
Труп охранника рухнул на деревянный пол, и юноша вырвал из его груди окровавленный клинок, пока остальные гамаюны с переливчатым рычанием, отдающимся эхом, бросились в атаку на пост охраны монастыря. Ксавьер неспешно встал, звуки сражения и крики людей перед ним впервые в жизни не пугали его, а придавали сил. Он стоял у дверей и смотрел, как освобожденные им демоны кидаются на людей, словно не чувствуя боли, когда те пронзали их пернатые тела мечами. Отчаянно, безумно сражались, разрывая своих противников когтями. А один так вовсе, повалив монаха, впился зубами в его лицо и с довольным рычанием принялся отрывать от него куски, пока тот орал от боли и страха, пытаясь скинуть с себя кровожадную тварь.
Звон тетивы. Чарльз сам не понял, как ему удалось услышать это в нарастающем безумном шуме. Сердце сжалось, а темная сила внутри него хищно взревела, переполняя юношу, и Чарльз инстинктивно поднял руку, и стрела зависла прямо в воздухе всего в паре сантиметров от его ладони, а вокруг нее появился уже ставший знакомым, черный дым. Ксавьер отбросил стрелу в сторону и встретился взглядом со стрелявшим монахом, который уже почти добрался до выхода с другой стороны.
Мгновение, и Чарльз так остро ощутил его страх и панику, что захотелось смеяться, и он не выдержал этой отстраненности в пылу сражения и бросился на жертву. Лицо монаха исказилось от страха, однако он успел схватиться за свой меч и замахнуться, но поздно. Чарльз не знал, то ли он стал таким быстрым, что ему казалось, будто он парит, то ли все остальное вокруг стало медленнее, но это было не важно. Все движения были такими простыми, а кожу так приятно покалывала сладостная боль, он чувствовал, как тьме внутри него тесно, как она ищет выход, как меняет его тело. Он легко сжал запястье монаха, не позволяя ему нанести удар мечом, а свободной рукой впился в его горло, и когти его были столь длинными и тонкими, что одного легкого прикосновения хватило, чтобы разорвать человеческую плоть. Кровь брызнула фонтаном, и Чарльз с трудом успел уклониться, но все же горячие капли обрушились на его плечо и левую руку, впитываясь в одежду и окропляя черные перья, отросшие на руках юноши.
Чарльз медленно выровнял дыхание и обернулся лишь для того, чтобы увидеть, что остальные демоны тоже успели закончить со своими сражениями. Небольшая овальная комната была похожа на перевернутую вверх дном лавку мясника, лишь только туши здесь были человеческие, и пол липкий от крови. Двое гамаюнов лежали мертвыми телами среди своих противников, но Чарльзу казалось, что эта участь была им по душе после стольких лет заточения. А один все еще продолжал остервенело срывать зубами плоть с трупа монаха, лицо которого уже было полностью сорвано, обнажая склизкий череп.
— Веди.
— Веди нас.
— Господин.
— Прекрасен.
— Он видит тебя.
— Найдет тебя.
Словно нестройное эхо, шептали гамаюны, и глаза их светились бешеным огнем. Чарльз слегка нахмурился и посмотрел на труп самого маленького из демонов. Он лежал с проломленной грудиной на окровавленном полу, его лицо успели наискось порезать, но даже после смерти в его пустых глазах слабо мерцал голубой свет.
— Возьмите оружие, дальше их будет только больше, — распорядился Ксавьер и невольно подумал об Эрике. Такой была его жизнь? Как бы он поступил сейчас?