Песнь о крестовом походе против альбигойцев

«Вперед, французы!» — грянул клич, колебля лоно вод.
«Тулуза!» — грянуло в ответ, как будто гром с высот.
Весь луг гербами запестрел, все изменило цвет,
От шитых шелком орифламм струился дивный свет,
105 Склонялись копья там и сям, имея грозный вид,
И били в золото кольчуг. Земля из-под копыт
Летела. Гнев питал сердца. Был кровью луг омыт.
Сеньоры, напрягите слух, и пусть вас Бог хранит!
Хотя опасность велика, но тверд сердец гранит
110 И стойко держатся бойцы, терпя урон и вред.
Так рек товарищам своим Гильем де Сепорет:[749]
«Кому во всех его делах удача шлет привет?
Чье благородство, доблесть, честь лишают нас побед?
Чье имя громче и грозней, чем всех церквей набат?
115 Клянусь, то юный граф Раймон, чьей славе нет преград!
Коль мы Раймона не убьем, не будет враг разбит,
Ему мир славу воспоет, о нас же — воскорбит».
Красив и грозен юный граф. Кого не вдохновит
Его пример? Подобно льву, что буен и сердит,
120 Граф, в гущу схватки устремясь, своих врагов разит.
Схватившись с Жаном де Берзи, чей шлем не зелен — сед,
Граф, первый отразив удар, такой нанес в ответ,
Что панцирь недруга не спас, не защитил дублет.
Был ранен доблестный Берзи, чем внес в сердца разлад,
125 И, чрез врага переступив, Раймон вскричал: «Бог свят!
В куски рубите чужаков, что нас пленить хотят!»
Вот в обороне круговой, спина к спине, стоят
Французы — Жак, Эврар, Тибо — достойны все наград.
Отважно бьется юный граф, помочь тулузцам рад.
130 Поют все трубы и рога и все мечи звенят,
Всяк рыцарь рубит, колет, бьет, являя свой надсад;
Меж тем Гильем де Сепорет, точа проклятий яд,
Подкрался к графу со спины, на хитрость тороват.
Он графа в панцирный ремень ударить норовит,
135 Кольчужный пояс разорвав, ликует и кричит.
Раймон же, панцирь потеряв, ни ранен, ни убит,
Меча и шлема не лишен, да и с коня не сбит.
Все злей, все яростней резня, повсюду бой кипит,
Мечом и тяжкой булавой всяк щит врага громит,
140 И щит, на коем без числа щербин, зазубрин, мет,
Так бьет порой в павийский шлем (а шлем не раз воспет!),
Что не выдерживает сталь, которой крепче нет.
Граф де Фуа велит стрелкам искать в броне просвет,
В уздечки призывает он нацелить арбалет,
145 Но не сдается и Фуко, дав небесам обет,
И стали звон его пьянит, как скрягу — звон монет.
Решив, что честь свою спасут и жизни сохранят,
Все в обороне круговой, спина к спине, стоят
Французы — Жак, Эврар, Тибо. Однако Юк, что рад
150 Скрестить с французами мечи, бароны и народ,
С наскока, с кличем боевым метнув копье иль дрот,
Напали на своих врагов, заслон сметая тот.
И вот уж приняли дела печальный оборот
Для всех французов! Ведь они, мешая кровь и пот,
155 Вертелись как на вертеле, в крови до самых пят,
И защититься не могли, почуяв смертный хлад.
Был вмиг разрушен ратный строй, тот грозный монолит.
Французы, так и не узнав, откуда смерть грозит,
Снопами падали с коней, теряя меч и щит.
160 Взялись за дело те, кто пеш. Кинжалы их вершат
Судьбу упавшего врага. И рубят, и крушат
Тулузцы рыцарей Креста. И там, и сям лежат
Лодыжки, головы, ступни. И я, коль стих не лжет,
Скажу, что копья и мечи, чья сталь, как пламя, жжет,
165 Сплошным ковром покрыли луг. Не мог и камнемет
Столь много проломить голов. Стекала кровь из-под
Разбитых шлемов. Дол и склон, скажу не для красот,
Покрылись коркой кровяной. Казалось, в час расплат
Потеет кровью вся земля, поля кровоточат.
170 Ждала погибель чужаков, не многих спас Господь.
Лотрек, Фуко, Тибо и Жан, тем сохраняя плоть,
Сдались и были взяты в плен. Зато другим ломоть,
Зане убиты и мертвы, вовек не преломить.
Свершилось чудо из чудес. Раймон врага сломить
175 Сумел, не понеся потерь, и мог благодарить
За то святые небеса. Едва ли и навряд
Не прослезились чужаки, сочтя число утрат.
Граф, потерявши лишь пажа, как люди говорят,
Мог снова, укрепив свой дух, к победе путь торить;
180 И был повешен Сепорет, в бою являвший прыть!
Враг по заслугам получил, готов я повторить.
Французам не пришло на ум смеяться и шутить,
Когда посланцы и гонцы, чтоб правду сообщить,
Явились к Амори.