Та рать крестовая была свирепа и ужасна
И гордой силою своей воистину прекрасна,
Когда к Тулузе подошла перед атакой страстной.
Никто из гордых парижан, идя на подвиг крестный,
5 Не думал о своей судьбе, но лишь о славе лестной.
Ведь ведал всяк: средь городов, как это вам известно,
Тулуза — редкостный цветок и роза мест окрестных.
Жаль, стойкости не проявил ее народ несчастный
В сравненье с воинством чужим, чей крест сияет властно,
10 Скажу вам не в обман.
Лесса 80
Сначала рыцари Креста такой избрали план:
Из сыромятной кожи щит был всем баронам дан,
Дабы защитою служил от луков горожан.
Затем и воины, и знать, а всяк был нагружен
5 Мешками с хворостом, с землей, чему был свой резон,
Отважно бросились бежать под самый бастион,
Бросая связки и тюки в ров у тулузских стен.
Бойцы из войска горожан, в чьем сердце нет измен,
Столь ярый дали им отпор, раскрыв шелка знамен,
10 Что больше сотни человек там пало с двух сторон.
Клянусь, вам не хватило б дня, чтоб оценить урон!
В той жаркой схватке был убит Раймон де Кастельбон,
Чью храбрость граф Комменж[252] ценил, баронам всем барон,
И люди плакали по нем в день скорбных похорон.
15 Сражались яростно бойцы, в крови от тяжких ран,
Пока в свой лагерь, бросив все, чтоб не попасть в капкан,
Не отступили наконец отряды христиан.
Вот тут достались храбрецам, чей не был дух смятен,
Три сыромятные щита, от острых стрел заслон.
20 Бароны, выставив посты, вкусили мирный сон.
Когда же новая заря взошла на небосклон,
То всё, чем щедрая земля богата испокон,
Французы в лагерь принесли, отнявши у крестьян[253].
Едва ль оставили они хотя б гнилой каштан,
25 Когда настал рассвет.
Лесса 81
Боялись рыцари Креста, кого отважней нет,
Внезапной мести горожан за причиненный вред.
Французы были начеку, всё рассчитав стократ,
И снарядились, как могли, крепя ремни у лат,
5 Как им привычно поступать и делать с давних лет.
Ажена славный сенешаль[254] стал собирать отряд,
Дабы французам дать отпор. Ему помочь был рад
Достойнейший Пейре Арсес[255], сего сеньора брат
И добрый воин, кем, клянусь, гордился весь их род,
10 И много рыцарей других, и каждый духом тверд.
Но рассердился граф Раймон, как люди говорят,
Сказав, что убоится враг едва ли и навряд,
Не дрогнут чужаки.
Лесса 82
Но в среду вышли из ворот тулузские полки,
Пошли на вылазку они, рассудку вопреки,
На крестоносцев с двух сторон обрушили клинки.
До полдня было три часа, когда, подняв флажки,
5 Лавиной двинулись бойцы, надменны и дерзки.
И хоть обилен был обед, да и жара тяжка,
Граф де Монфор не расстегнул на латах ремешка,
Ведь он с оружьем ел и спал, скажу наверняка.
Французы в седла вознеслись быстрее ветерка,
10 И я, сеньоры, вам скажу, не скрыв и пустяка,
О том, сколь битва та была грозна и велика.
Удары повергали в прах коня и седока,
И не выдерживала сталь, сколь ни была крепка,
И мнилось: гибнет Божий мир, избыв свои века.
15 В той битве пал один француз, о ком печаль горька,
Он шею, видимо, сломал, когда был сбит с мостка, —
Сеньор Эсташ де Кос.
Лесса 83
Французы отступают от стен непобежденной Тулузы
О, это был жестокий бой, спаси меня Христос!
От громких кличей боевых мог дрогнуть и утес,
Звенели шлемы как набат и хаос схватки рос.
Где был когда-то ровный луг, там вырос копий лес.
5 Рутьерам из тулузских войск спеша наперерез,
Эсташ пришпорил скакуна. И столь скакун был резв,
Что рыцарь вырвался вперед, не оценив угроз,
Но прямо в грудь один рутьер ему удар нанес
Копьем, на чьем флажке цвета лежали вперекрест.
10 Пал ниц отважный рыцарь Кос, свет из очей исчез.
Француз священника позвать не мог в свой смертный час,
Грехи ему не отпустил священник иль примас.
Но рыцарь церковь посещал, не пропуская месс,
И, думаю, его простит Владыка всех небес.
15 Увидев, что в несчастье тот, кто носит Божий крест,
На помощь устремились все, кто только был окрест,
Не дав рутьерам унести столь драгоценный груз,
Хоть был уж доблестный Эсташ во власти смертных уз.
На два скрещенные копья набросив ткани кус,
20 Вассалы тело понесли туда, где жил француз.
С тех пор, как рыцари Креста, втоптав посевы в грязь,
Расположили на лугу шатры и коновязь,
Прошло пять дней. А на шестой, коль мой правдив рассказ,
Свернули рыцари шатры[256], с отъездом торопясь.
25 Припасов не было у них, и труден был подвоз.
Скажу, что втридорога хлеб им покупать пришлось.
Никто там досыта не ел, забыв и мяса вкус;
Клянусь, когда бы не бобы, желудок был бы пуст.
В Тулузу рыцарям Креста войти не удалось.
30 Искала выхода себе накопленная злость.
Повел дорогой на Фуа через Отривский мост[257]
Своих людей Монфор.
вернуться
252
вернуться
253
вернуться
254
вернуться
256