Песнь о крестовом походе против альбигойцев

Лесса 144

Граф знал, что следует сказать, и был красноречив.
Клянусь, весь клир ему внимал, дыханье затаив.
Пленял граф свежестью лица, был вежлив и учтив,
И статность облика всего, и скромность сочетав...
5 «Святейший! — Папе молвил граф, перед собраньем встав. —
Я понимаю: твой престол сулит немало прав.
На Церковь уповает мир, в пучину бед попав.
Должны вы правый суд творить, сорвав со лжи покров,
Заблудшим овцам ваших стад давать приют и кров,
10 И нас от гибели спасать, храня завет Христов.
Должны вы правильно понять суть этих горьких слов:
Я справедливости прошу, и довод мой таков,
Что я неверных не любил, не чтил еретиков.
Я заверяю и клянусь, пред Богом клятву дав,
15 Что в них опору не искал, Зло сердцем угадав.
Ни в чем я им не доверял, желаньям Церкви вняв.
Свернули с ложного пути, сей Кривды прах поправ,
И я, и добрый мой сеньор, самой Тулузы граф!
А юный и невинный сын, уж он-то в чем не прав?
20 Он чист и телом, и душой, да и лицом красив,
Он жил, проступком никаким души не замутив,
И не был уличен во лжи, столь мало лет прожив.
И если нет на нем вины и путь его не крив,
Как ты, владыка христиан, в ком голос правды жив,
25 Решился покарать дитя, наследных прав лишив?
В опеку Церкви пресвятой, добро и зло смешав,
Прованс, Тулузу, Монтобан, весь отчий край отдав,
На вас надеялся Раймон[415], о ближних порадев...
Но видим мы, что злобный враг, казня и жен, и дев,
30 На мирных жителей напал, как разъяренный лев,
А ты, Святейший, на убийц свой не обрушил гнев.
Тулузцы вверились тебе, защиту попросив,
Но кровь рекою потекла, всю землю оросив.
Я сам по слову твоему, ничуть не возразив,
35 Легату замок передал[416], свое чело склонив.
Враги вовек бы мой Фуа не взяли, осадив.
Я, верно, глупость совершил, легату замок сдав
Со всем оружьем и людьми, у коих смелый нрав,
С запасом снеди и вина, с дарами тучных нив
40 И родниками, что текут, скалу насквозь пробив.
Прочны кольчуги у бойцов, меч ни один не ржав...
Любой бы оказался глуп, владений сих взалкав.
И коль мне замок не вернут таким же, был каков,
То явным станет для меня источник тайных ков!»
45 И Папе так сказал легат: «Сеньор, рассказ не лжив.
Граф замок в целости отдал, упрек не заслужив.
Там наблюдателем теперь, свой пыл в дела вложив,
Аббат Сен-Тибери»[417].

Лесса 145

«Клянусь, аббат Сен-Тибери весьма суров и свят;
И замок прочен и хорош, — так Папе рек легат. —
Нам граф сей замок передал как псам Господних стад,
Ведь волю Божью и твою он был исполнить рад».
5 На том легат закончил речь, оставив добрый след.
Но слово молвил не к добру, пред всеми встав, Фолькет.
Примас Тулузы так сказал: «Внемлите! Веры нет
Сим обольстительным речам, в душе граф носит ад;
И все сердца в его стране к еретикам лежат.
10 Я утверждаю и клянусь, что граф бесстыдно лжет,
Когда открыто и при всех еретиков клянет.
Недаром ереси гнездом стал весь его феод[418],
Не только замок Монсегюр[419], тем паче замок тот
Собой буквально начинил сей нечестивый сброд.
15 И графа кровная сестра приносит Церкви вред:[420]
По смерти мужа своего, тому уж много лет,
Коснеет в ереси она, забыв, где тьма, где свет.
Сам граф паломников убил[421], на ком лежал обет
Мир от неверия спасать, хранить людей от бед,
20 От зла, что может причинить рутьер или файдит.
Отряд тех рыцарей Креста разгромлен и разбит...
Лежат обрубки рук и ног, костями луг покрыт.
В калек граф пленных превратил, забыв и честь и стыд,
О них, безногих и слепых, вся Франция скорбит.
25 И тот, кто это совершил, изгнанью подлежит».
Вильмюр те речи подтвердил. Его рассказ был сжат.
Сей рыцарь в страхе не отвел прямой и честный взгляд,
Такие вымолвив слова, скажу не наугад.
Рек рыцарь: «Право, я не знал, что в грозный час невзгод
30 Всех весть о бойне и резне в смятенье приведет,
Но лиц без глаз и без ноздрей, клянусь, был страшен вид».
«О Боже, — слышалось вокруг, — о чем он говорит?»
«Я протестую! — молвил граф. — Порукой мне — мой род!
Вся сила Церкви пресвятой вам права не дает
35 Поклеп на Знатность возводить, чернить весь мой народ.
Меня вам не в чем обвинить, коль это — правый суд.
Наполнен Верою святой моей души сосуд,
В нем — к Богу чистая любовь, коль это мне зачтут.
В мой дом ни ересь, ни чуму, могу сказать в ответ,
40 Никто не смог бы занести, иное — сущий бред.
Бульбон[422] — сокровище мое, опора и оплот,
Сошел столь чтимый мной отец там под могильный свод.
В упрек мне ставят Монсегюр... Но это ложь, навет,
Я не хозяин в замке том[423]. Я чту отца завет:
45 Родных любить и привечать, давая им приют,
Коль те, скитаясь по земле, приюта не найдут.
Пусть грешен замок Монсегюр, пускай в грехах до пят
Моя сестра, но я-то в чем, скажите, виноват?
Клянусь вам Господом Христом, что на Кресте распят,
50 Что тем паломникам святым, бредущим в зной и хлад,
Тем Божьим странникам, что путь, угодный Богу, длят,
Ни я, ни воины мои не ставили преград.
А тот, кто всюду сеет смерть, лжец, изверг и бандит,
Чей кровью весь запятнан плащ, на коем крест нашит,
55 Кем ныне разорен мой край[424], вовеки не уйдет
Живым и целым от меня, теряя ранам счет.
Мне люб калека без ноги и без ушей урод —
Таким стать должен негодяй, что веру предает.
А если о примасе речь, чей полон грязью рот,
60 То он лишь лживостью богат, скажу вам в свой черед,
Всех нас и Бога предает сей бывший рифмоплет[425].
Как жало, речь его остра, и жало точит яд,
Его прелестные слова и жалят, и язвят,
И тем, кто вторит сим речам, они бедой грозят.
65 Когда-то он жонглером был, чужим добром богат,
Но ложь возвысила его, теперь он стал прелат,
Никто ему не возразит, все перед ним дрожат.
Рифмач, в обитель удалясь, искал иных услад,
Но, став главой монастыря, как люди говорят,
70 Посеял смуту и мятеж, разрушив мир и лад.
Епископом Тулузы стал сей мерзкий лжец, и вот
Разжег он в том краю пожар, который всех пожрет;
На то, чтоб пламя погасить, не хватит бездны вод.
С тех пор, как вздумал сей примас учить заблудших чад,
75 Пять сотен тысяч христиан уже в гробу лежат,
Нет больше мира на земле, везде царит разлад.
Антихрист он, а не прелат, скорей он черту брат,
Чем пастырь пресвятой!»

415

На вас надеялся Раймон... — В апреле 1214 г. в Нарбонне Раймон VI от своего имени и от имени сына вручил себя и свои земли под покровительство Церкви и Папы, чьим представителем выступал легат, Петр Беневентский.

416

Я сам ~ Легату замок передал... — По примеру графа Тулузского, в апреле 1214 г. граф де Фуа в Нарбонне принес клятву на верность Церкви и дал обещание не препятствовать преследованию еретиков в своих владениях, за что получил отпущение своих прошлых прегрешений. В залог соблюдения клятвы граф передал легату свой замок Фуа, и тот обязался охранять его именем Церкви и содержать за счет графа. Однако в мае 1215 г. кардинал Петр Беневентский, уезжая в Италию, отдал замок Монфору, и тот разместил в нем свой гарнизон. Иннокентий III признал жалобы графа де Фуа справедливыми; в послании от 21 декабря 1215 г. он приказал Монфору передать замок аббату Сен-Тибери, которому кардинал еще ранее поручил охранять его, а также предписал Монфору не предпринимать враждебных действий против графа де Фуа и его племянника Рожера де Комменжа, виконта Кузерана.

417

Там наблюдателем теперь, свой пыл в дела вложив, | Аббат Сен-Тибери». — После захвата замка Монфором настоятель бенедиктинского аббатства Сен-Тибери разместил в замке гарнизон и поручил командовать им своему племяннику Беренгеру.

418

...ереси гнездом стал весь его феод... — Графа Раймона Рожера де Фуа обвиняли в покровительстве еретикам и тайной ереси; его сестра, Эсклармонда, открыто исповедовала катарскую веру; крестоносцы ненавидели всех из рода Фуа, и граф платил им тем же.

419

Монсегюр — замок, построенный в 1204—1210 гг. под руководством Раймона де Перелла на труднодоступной вершине (1207 м над уровнем моря) в гористом краю Фуа и перестроенный по инициативе Эсклармонды де Фуа. Монсегюр стал последним пристанищем катаров.

420

...графа кровная сестра приносит Церкви вред... — Имеется в виду Эсклармонда де Фуа (ок. 1115—1215), вдова Журдена де Л’Иль-Журдена (ум. ок. 1200), активно способствовавшая распространению учения катаров; в 1204 г. была посвящена в «совершенные», то есть достигла высшей ступени в катарской иерархии.

421

Сам граф паломников у бил... — Имеется в виду разгром отряда крестоносцев, захваченного врасплох графом де Фуа и его людьми возле Монджоя в мае 1211 г. (см.: лесса 69).

422

Бульбон — цистерцианское аббатство, где был похоронен отец Раймона Рожера, граф Рожер Бернар де Фуа. Раймон Рожер часто делал аббатству щедрые дары.

423

Я не хозяин в замке том. — Монсегюр находился во владениях виконтов Безье и Каркассонна.

424

Кем ныне разорен мой край... — В 1211 г. крестоносцы захватили владения графа де Фуа.

425

Всех нас и Бога предает сей бывший рифмоплет. — Речь графа де Фуа полна намеков на прошлое епископа Тулузы (см. примеч. 1 к лессе 45).