Лесса 166
В свой лагерь боевой, склонив чело в печали,
Вернулся граф Монфор. Пажи доспехи сняли
И с графа, и с других. Бароны отдыхали.
И так сказал Ален: «О граф! В тепле и холе
5 Пребудут нынче псы, ведь столько мяса в поле,
Что пища для собак гроша не стоит боле:
Нам кличку “мясники” уж верно люди дали».
Но горе и печаль Монфора столь снедали,
Что больше ничего бароны не сказали.
10 Поставив караул, французы пребывали
В покое до зари — столь от резни устали.
А утром, лишь лучи листву позолотили,
Вновь рыцари Креста к осаде приступили.
Вновь плотники пришли и «кошку» починили;
15 И камни катапульт опять по стенам били
И снова часть из них снесли и проломили.
Но, видя сей успех, бокерцы не дремали,
Известкою скрепив, вновь стены поднимали
И все, какие есть, подходы занимали.
20 И рыцари Креста опасность понимали.
Так рек сеньор Лиму: «Мы — братья поневоле!
Нас всех одна беда коснулась в равной доле,
И ныне я хочу, чтоб вы совет мне дали:
Что делать с лошадьми? Те так оголодали,
25 Что листья и кору с деревьев обглодали.
Мы стеснены во всем, зато врагу раздолье,
Грозят со всех сторон, как никогда дотоле,
Нам камень и стрела. Но хуже — голод. Коли
Господь нас не спасет, то через две недели
30 От голода умрем, ведь мы запасы съели.
В аду ростовщики столь тяжко не страдали...[509]
Как видно, наш сеньор поможет нам едва ли.
Найти отсюда путь уже не в нашей воле
И никаких надежд избегнуть тяжкой доли.
35 Прошу вас дать совет, Христа спросив сначала,
Ведь Господа рука не раз нас выручала».
Сказал Гильом Ла Мот: «За чем же дело стало?
Нам надо съесть коней, ведь мяса в них немало!
Когда мы в прошлый раз освежевали мула,
40 То всем — от нас самих до слуг из караула —
Тех двадцати кусков на целый день хватило,
И мясо впрок пошло и силы подкрепило.
Затем — черед людей, но не кого попало,
Сперва зажарим тех, от коих толку мало,
45 Кто в обороне плох и бьется неумело».
Тут закричал Рокмор: «Наказан я за дело!»
И засмеялся он, в ладоши хлопнув смело:
«Сеньору изменить — грех тяжкий для вассала.
Под стяг Монфора встав, я стал гнусней шакала,
50 Я позабыл свой долг — и вот проклятье пало».
«О братья, — рек Шодрон, — так делать не пристало!
Не стоит ли во всем держаться идеала
Нам, рыцарям Креста? Вкушать людское тело
Господь не разрешил — сие бы честь задело.
55 Я вам, сеньор Лиму, — Шодрон продолжил дале, —
Напомню о другом: еще лежит в подвале
Хлеб с толикой вина, что пастве раздавали.
Христову плоть и кровь когда бы мы вкусили[510],
Почуяли б вдвойне прибавку к нашей силе.
60 Вкуси мы сих даров, забыв про хлеб и сало,
В нас била б кровь ключом, а не текла бы вяло,
Из замка, взяв мечи, мы повалили б валом,
Пройдя по мостовым, от вражьей крови алым,
И много бы врагов в сраженье с нами пало.
65 Ужель хотите вы, чтоб все мы в плен попали
И жили бы в грязи, подобно нищей швали?
Кто верует в Христа, тот не страшится стали,
Не ждет, чтобы его в оковы заковали,
Но храбро в бой идет».
Лесса 167
«Пусть каждый храбро в бой идет! Стрелой и камнем враг
Нас донимает что ни день, а это не пустяк,
К тому же голод нам грозит, теряет силы всяк.
Никто: ни родич, ни сеньор, ни покровитель-друг —
5 За нас горою не стоит, стоят лишь беды вкруг,
Но лучше в схватке умереть, чем жить для новых мук».
Будь я получше грамотей, то описал бы вмиг
Тот зал, тех рыцарей и то, как входит в зал старик,
Который в рубище одет и ростом невелик.
10 «Господь свидетель, — рек старик, — земных не ради благ
Я вам, сеньоры, говорю и сообщаю так:
На город хочет граф Монфор обрушить мощь атак».
Я вмиг бы вам изобразил и этих слов итог:
Как будто ветер налетел и всех с их мест совлек,
15 Столь быстро каждый взял свой меч, моля, чтоб Бог помог.
Я все бы вам изобразил, когда бы только смог,
И «кошку» у бокерских стен[511], и то, как, взяв горшок,
Набитый дегтем и смолой, бокерцы «кошке» в бок
Попали, как возник огонь, что чуть ее не сжег.
20 Меж тем, сзывая горожан, трубит военный рог,
Баронам браться за мечи приходит час и срок,
И честь свою, и жизнь саму оставив под залог.
Сеньор Филйпо в бой спешит, закрыв забралом лик,
Он низко голову склонил, как разъяренный бык,
25 И всех рогатиной разит, настолько зол и дик.
Его встречает Белафар, подъемля гордый стяг,
И бьет, и колет, и разит, и рубит так и сяк,
И рыцарь падает с коня, став пищей для собак.
Клянусь, то славный был удар! Филипо, видит Бог,
30 На землю рухнул, словно сноп или костей мешок.
Но рать французов велика. Полны и дол, и лог
Лавиной шлемов золотых. Примяв зеленый луг,
Сеньоры Ги и Амори, Фуко, Ален и Юк
К Бокеру правят лошадей, сметая все вокруг.
35 Я не могу вам передать, какой тут шум возник;
В одно смешались конский топ, рев труб, призывный клик;
Зашлись сердца у горожан, скажу вам напрямик.
Не дрогнул только юный граф, не сжался он в комок,
Но в гущу схватки поспешил, подъемля свой клинок.
40 И встал с ним рядом Драгонет, и так он графу рек:
«Клянусь, что в мужестве, сеньор, тогда лишь будет прок,
Когда оно прогонит вспять гордыню и порок!»
И так воскликнул Рабастенс: «Иль трусу невдомек,
Что слава только храбрецу сплетает свой венок?
45 Так будем драться что есть сил, чтоб нас не сбили с ног!»
Тут всяк забрало опустил и к скакуну приник.
Взревели трубы и рога, их был ужасен зык,
И с новой силой вспыхнул бой, все изменилось вмиг.
Сердца файдитов столь тверды и столь свиреп наскок,
50 Что в поле скоро всю траву окрасил крови ток
И много шлемов и щитов удар меча рассек.
Мелькали острые клинки, сгибался грозный лук,
И много было мертвых тел и отсеченных рук.
Отважный рыцарь де Рокфор, что Богу дал зарок
55 Всецело Истине служить, сколь ни всесилен Рок,
И много рыцарей других, чей род весьма высок,
Сражались храбро в том бою, где смерть брала оброк.
И сеча длилась целый день. Но, разделив рубак,
Пришла и воцарилась ночь, сошел на землю мрак,
60 Для прекращения резни подав сигнал и знак.
Когда же утро занялось и заалел восток,
Монфор, который зол и мудр, отважен и жесток,
Собрал товарищей своих, чтоб в этот час тревог
Их мнение узнать.
вернуться
509
вернуться
510
вернуться
511