Лесса 174
Фолькет, а затем и Монфор лживыми речами завлекают в лагерь крестоносцев жителей Тулузы и делают их заложниками
Совсем еще в начале дня, едва зардел рассвет,
Собрался люд не из простых на городской совет.
Туда все консулы пришли, Тулузы лучший цвет.
Нашлись в коммуне городской и рыцари, и знать,
5 И те, кто славен ремеслом. К тому ж вам надо знать,
Что в город именем Христа свой проторили путь
Прелаты Церкви пресвятой. Скажи мне кто-нибудь,
К чему та встреча приведет, я бить бы стал в набат!
«Господь, который триедин, — так людям рек аббат[545], —
10 И матерь Господа Христа, что был за нас распят,
А также монсеньор Фолькет, который добр и свят,
Готовы гневаться на вас, горюют и скорбят.
Вы все здесь жалкие слепцы, и путь ваш — путь обид.
Нельзя на силу уповать, забыв — о срам и стыд! —
15 Свой долг пред графом. Дух Святой, даруя душам свет,
Да снидет к вам, восстановив согласье и совет.
С Монфором мирный договор ловушкой не чреват,
Клянусь, в Тулузе никого не схватят, не казнят,
Коль в город вновь войдет Любовь, вернутся мир и лад.
20 Вы, сдав Тулузу без борьбы, свой не прервете род!
Смиритесь, ибо с вами граф столь долго торг ведет,
Что милосердие его уже к концу идет.
Чем Церковь сможет вам помочь, коль граф сюда пришлет
Войска, вас покарав за грех? Спасая свой живот,
25 Найдите в пастырях своих опору и оплот.
Смиритесь, ибо Церковь-мать вам руку подает.
Вам гарантирует примас, храня от злых невзгод,
Защиту Церкви, и Христа, и Папы в свой черед,
И вам к надежным берегам укажет верный брод.
30 Тому, кто мудрость проявил, воздастся во сто крат,
Придется каяться ему едва ли и навряд.
Ни вашу собственную жизнь, ни деньги, ни феод —
Граф не отнимет ничего, коль всяк здесь предпочтет
Ему на верность присягнуть. А кто не хочет, тот
35 Сам без препятствий и помех из этих мест уйдет,
И граф изгнанника того ни в чем не упрекнет».
Но люди молвили: «Сеньор! Коль вам угодно, вот
Вопрос резонный. Клир и граф, пустив все средства в ход,
Не раз обманывали нас, суля благой исход,
40 И мы вкусили, веря им, ошибок горький плод.
Монфор заносчив и жесток, и коль он власть возьмет,
Что может графу помешать нас бросить в каземат?»
«Дурные мысли, — рек аббат, — пускай вас не страшат,
Ведь Папа действиям таким едва ли будет рад,
45 А граф не мальчик, чтоб свой челн отдать на волю вод.
И если граф обманет вас, то Церковь-мать начнет
Звонить во все колокола, бить в створы всех ворот —
И христианство, меч подняв, безумца в пыль сотрет.
Умейте графу услужить, вкусив от сих щедрот,
50 И вы уйдете, унося из улья воск и мед».
«Сужу я, — молвил мэтр Робер, — по многим из примет,
Что вас из сердца своего Монфор не вырвал, нет,
Он будет очень огорчен, коль причинит вам вред.
Но есть у графа некий враг, что знатен и богат,
55 Сеньор, что больше всех других пред графом виноват».
«Сеньоры! — молвил Аймерик[546]. — Коль я вношу разлад
В сердца и души, если граф, как говорит прелат,
Зол на меня лишь одного, то пусть мне даст синклит
Охранный свиток. С ним уйду, взяв тех, кто родовит».
60 «Останьтесь с нами, Аймерик! — вскричал Робер. — Долит
Меня печаль...» Но, помолчав, ему шепнул он: «Длит
На вас обиду граф Монфор. Бегите! Бог хранит
Того, кто, вверившись судьбе, отринул страха гнет».
На том закончился совет. Те, кто снискал почет,
65 С утра отправились в Вильнёв, не зная, что их ждет.
От бед тулузцам не спастись, всяк в рабство попадет,
Коль не поможет Бог.
Лесса 175
Себя, коль не поможет Бог, тулузцам не спасти,
Всю жизнь придется им теперь в оковах провести,
Ведь недруг рыцарство и честь задумал извести.
Спасет ли чудо горожан? Взойдет ли их звезда?
5 Лишь только солнце поднялось, гоня росу с листа,
Тулузцы, рыцари и знать, отнюдь не беднота,
Пешком отправились в Вильнёв, замкнув свои уста.
Скажу, что знатных горожан страшили те места,
Где встречу им назначил клир. Там рыцари Креста
10 Свои раскинули шатры и встали на постой.
Но скорбь и кроткую печаль явил отец святой[547],
Встречая паству. Мир и лад внушал сей речи строй.
«Скажу, сеньоры, — рек примас, — со всею прямотой,
Что оскудением ума, безумной слепотой
15 Я объясняю ваш мятеж. На вас легла пята
Злых сил, но бесов тех изгнать я попрошу Христа.
Средь вас сомнение царит и доблесть не в чести,
Вы — овцы, коим в дикий лес случилось забрести,
А я — ваш пастырь и пастух и призван вас спасти.
20 Овечкам стоит ли бежать, когда кричат им: “Стой!” —
Не лучше ль ласковый лужок, чем темный лес густой?
Я вас избавлю от беды, спасу от волчьих стай.
Бог дал мне знания и ум, возвысив неспроста.
Со мной вам слава суждена, а не безумств тщета.
25 Я и паршивую овцу не брошу никогда...
Ведь если по моей вине случится с ней беда,
То мой Владыка и Сеньор, кем послан я сюда[548],
Мне скажет, гнева не тая: “Был нерадивым ты!”
Тому, кто дерево трясет, роняя в прах цветы,
30 Вовеки не собрать плодов, что соком налиты.
Мои дороги не легки, они трудны, круты...
Вас в заблуждение введя, я погублю труды
Всей жизни, всё, что накопил за долгие года:
Наказан буду я за ложь в день Страшного суда.
35 Пусть тело грешное мое съест хищный зверь, когда
Для вас настанет с этих пор дней черных череда.
Клянусь, я в рай вас приведу, где пребывают те,
Кто мысли к Богу устремлял, к духовной высоте.
Я укажу вам верный путь! Коль в вас душа чиста,
40 То сердце светом озарю, где страх и маета.
Как вам и тело сохранить, и то, что нажито?
Прошу вас честь мне оказать и право дать на то,
Дабы предстательствовать вам, но и помочь зато.
Идите к графу на поклон, скажу вам без затей,
45 И граф, простив, полюбит вас, как всех своих людей,
Которым лучшего, чем он, сеньора не найти.
Но граф не держит никого, всяк может прочь уйти!»
«За дерзость, отче, — все рекли, — детей не осуди,
В своих молитвах не оставь и к свету приведи.
50 Но ради Жертвы Пресвятой и вечной правоты,
Но ради Истинной Любви, которой служишь ты,
Скажи, не в бездну ли пастух ведет свои стада?»
«Здесь вам, сеньоры, — рек примас, — не причинят вреда;
Ни Бог живой на небесах, чей взор нас зрит всегда,
55 Ни пресвятая Божья Мать, чье имя — красота,
Ни сан, ни звание мое, ни Церкви доброта
Способствовать не могут злу, храня верней щита.
К смиренью призываю вас». Едва лишь смолкла та
Живая речь, всяк ощутил, скажу вам без стыда,
60 Не воли собственной порыв, но то, что иногда
Внушеньем свыше мы зовем. Тулузцы шли туда,
Куда вела судьба.
вернуться
546