Лесса 179
Разорив дотла Тулузу, Монфор направляется в Гасконь, а затем в Прованс
В Тулузе бедам несть числа, ведь там царит чужак,
Он стены рушит и крушит и повергает в прах,
Не оставляет ничего ни вдоль, ни поперек,
Ни укреплений, ни оград, дабы повсюду мог
5 Найти дорогу дикий зверь иль на коне седок.
Что до несчастных горожан, попавших под замок,
То вряд ли нужно говорить, сколь недруг с ними строг.
В Нарбонн их силой привели, чуть не сбивая с ног,
И вскоре предстояло им изведать пыль дорог[559].
10 И цепь, чей груз тиранил плоть и дух язвил и жег,
Сковала мертвых и живых, сплетя тела в клубок.
Под крышей старого дворца[560] собрав своих вояк,
Совет устроил граф Монфор, Тулузы злейший враг.
Все собрались на тот совет. И граф воскликнул так:
15 «Сеньоры! Всё — мой опыт, ум и пылкой крови ток —
Твердит о том, что должен я Тулузу на поток
И разграбление отдать: в том вижу толк и прок.
Столь горд и вспыльчив местный люд, что даже на порог
Моих посланцев не пустил, пришедших брать оброк.
20 Отряд мой был бы перебит, даю вам жизнь в залог,
Когда б не монсеньор примас, душевных струн знаток,
Ведь он запутал горожан, раскинув слов силок.
И если я не отомщу смутьянам, видит Бог,
То всей душою воскорблю и не утешусь ввек».
25 «Вы правы, граф, — сказал Тибо, — ведь если человек
На господина поднял меч, пусть родом сам высок,
Он тотчас должен быть казнен, сей заслужив урок».
«Сеньор Тибо, — вскричал Ален, — вам, видно, невдомек,
Что путь к спасению не прост, что будет плох итог,
30 Коль граф послушается вас, свернув с дороги вбок.
Ведь он и крест поцеловал прилюдно и при всех[561],
И клялся в том, что ни один не совершит он грех.
Но если обоюден долг, как и двуостр клинок,
То бунт в ответ на произвол не ставьте им в упрек,
35 А разберитесь, кто тут прав. Служа вам не за страх,
Я, скажем, жизнью рисковал, ваш прославляя стяг,
И за сеньора был готов отдать последний вздох;
А вы, допустим, мой сеньор, который зол и плох,
Под вашим игом стонет край — и кровь стекает с плах.
40 Клянусь, подобное терпеть не станет и босяк!
Вассал не поднимает меч, коли правитель благ,
Он первым к сваре и вражде не совершает шаг».
«Любезный брат! — воскликнул Ги. — Ваш пыл — отваги знак.
Однако, чувствам волю дав, легко попасть впросак.
45 Тулузцам головы рубить — что под собою сук,
Пусть лучше золотом они наполнят ваш сундук».
«Однако, граф, — сказал примас, — и так из наших рук
Их скарб и деньги не уйдут. Пускай, смыкая круг,
Войдут в Тулузу чужаки, суля смутьянам крах.
50 В живых оставьте горожан на первых лишь порах,
Их поспешите обобрать вплоть до самих рубах,
Пусть не имеют, что надеть! До дня же Всех святых[562]
Пусть в тридцать тысяч серебром прибудет дань от них.
Клянусь, покорен только раб, лишь пес побитый тих,
55 И злобы в сердце не таит лишь мертвый еретик».
«Любой тулузец, — рек Тибо, — будь то юнец, старик, —
Хитрец, каких не знает свет! Запас их сил велик.
Там за смиреньем показным гордыня прячет лик.
Коварен сердцем сей народ, и клиру впредь — не друг,
60 Нам надо быть настороже, напрячь и взор, и слух,
Ведь сколько б ни имели мы пред Церковью заслуг,
Все тщетно, коль держать в узде Тулузу недосуг!»
И то решенье, коим граф своих жестоких слуг
Наслал на город, принесло немало бед и мук.
65 Я б вам, сеньоры, рассказал, когда бы только смог,
Сколь под ударами судьбы весь город изнемог,
Сколь от поборов претерпел и от невзгод примолк.
Под каждым кровом стон стоял, не стихнув ни на миг,
Ведь вся Тулуза шла с торгов, ведь был ужасен, дик
70 Тот счет, который предъявил тулузцам ростовщик.
Хлеб и зерно, домашний скарб, наряды, пурпур, шелк —
Все забирали чужаки, взыскав безмерный долг.
И скорбь объяла все сердца, и вдоль поблекших щек
Стекал без края и конца горючий ручеек.
75 Царица сердца моего, Тулуза! О цветок,
Что смят рукою палача! Лик Красоты поблек,
Ведь в руки худших из людей Тулузу предал Бог.
Немало времени прошло. И граф, что был жесток,
Дотла Тулузу разорил, ничем не пренебрег.
80 Затем он с воинством своим Гаронну пересек
И поспешил в Гасконь[563].
вернуться
559
вернуться
560
вернуться
561