Рокэ сказал то, что не ожидали от него ни плененный и хмурый Повелитель Молний, ни растерянный, кусающий губы от нетерпения и готовый нервно подпрыгивать Повелитель Скал - он желал суда Бакры.
Ричард молча смотрел на то, как упавший от толчка к ногам Ворона Робер Эпинэ, пытается подняться, но, к своему стыду не смог сделать и шагу. Не потому, что испугался, но просто действительно не мог шагнуть! Подошвы сапог приросли к проклятым камням, не пускавшим его, и только после окрика Алвы удалось броситься навстречу бедному Эпинэ, чтобы помочь ему подняться.
- Спасибо Дикон, - шмыгнул разбитым носом Робер.
Ричард молча разрезал спутывающие Иноходца веревки родовым кинжалом и помог сесть на обломок скалы, сам не зная, что на него нашло. Одно он понимал точно: второй раз помогать человеку бежать от суда ему нельзя, особенно после того, как сильно промахнулся с Феншо. Они молчали, пока у Робера останавливалась кровь, и пока шли вместе с каким-то бакраном в сторону старого Бакры и остальных злобных, равнодушных к чужой боли людей.
- Ты виновен в преступлениях против Талига? Подумай и ответь.
- Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром пли Злом.
- Хороший ответ. Я сужу этого человека на земле Бакры и но закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты - кровь Талига, и ты - обвинитель.
Сын то ли Ветров, то ли Раканов выбрал пистолет, начал было говорить, что Ричарду не мешает помолиться Создателю, но пресекся на полуслове и поручил это важное задание Бонифацию. Оно и правильно - иноверцев Создатель не желает и слышать. Ричард смотрел на красный плод абехо, положенный на голову Эпинэ, на пистолет Ворона, и понимал, что не имеет права, просто не должен жмуриться или зажимать ладонями уши. Он уже не маленький пугливый вепренок, а взрослый Повелитель Скал...
Одним выстрелом Рокэ Алва сбил ягоду и застрелил Адгемара. Отче Лит, да как такое возможно при одном выстреле...
Больше других неприятностей, кроме той, что надорский герцог бесславно свалился в обморок перед бакранским алтарем, замечено не было, скорее наоборот - все шло просто замечательно. Чудом выжившего уже в четвертый раз Робера Эпинэ ждало потрясающее известие - он возвращался в свое агарисское изгание,
- Юноша, - решил узнать Ворон, - не желаете ли вы отправиться с Робером Эпинэ. В Агарисе тоже есть множество древних загадок.
- Нет, - поразмыслив, отозвался Ричард, - сперва я хочу разгадать все в Олларии, а Агарис, думаю, подождет до конца следующей весны. Конечно, если я управлюсь с вашей помощью. Но вы можете отдать лошадь Оскара Роберу, полагаю, Дракко пригодится ему больше, чем я.
Пожав плечами, Рокэ пошел разговаривать с адуанами, но Ричарду показалось, что в синих глазах сверкнуло неподдельное одобрение.
- Не проиграть, когда победить невозможно, - сказал чуть позже Алва, глядя на трупы черного ворона и золотого орлана. - Лучшей приметы и быть не может. Юноша! Если у вас есть дама сердца, то советую начать писать для нее венок сонетов! Если же нет, то тоже советую, в будущем пригодится... Я обещал вам белую лошадь и барсовый черпак?
- Вроде бы... - смущенно промямлил Ричард, не привыкший к дорогим подаркам. Да и к подаркам тоже. - Монсеньор, не стоит...
- Стоит, - отрезал Алва, улыбаясь шальной улыбкой. - Шкуры есть, а лошадь мы купим по дороге.
Глава 41. В глубинах новых открытий
- Жиль.
- После того, что случилось в три часа пополудни в восьмой день Янтаря, я понял все. Если меня не будет - ничего не изменится. От нас ничего не зависит, так зачем тогда жить?
- Жиль. Господин Проэмперадор не для того велел мне ехать вместе с вами, чтобы вы изволили мотать мои и без того не прочные нервы. Напомните мне, чтобы по прибытии в столицу, я познакомил вас с Валентином Приддом - уверен, вы подружитесь и прекрасно найдете общий язык.
Ответом Ричарду Окделлу, смеющему наслаждаться ясной, хоть и прохладной погодой, стал укоряющий и осуждающий взгляд корнета Понси, и тот почти смирился. А победитель словесной перепалки продолжал вдохновлено завывать унылые вирши Барботты, от которых хотелось то плакать, то нервно смеяться, то пустить Сону рысью и оставить Жиля далеко позади.
Он ушел, ушел далеко, ушел навсегда,
но по-прежнему точит каменья вода,
но по-прежнему ветры летят в вышине,
и по-прежнему черви снуют по земле...
Я безумен, как безумен олень,
средь осенних древес золотых,
одинок я, как подрубленный пень,
без ветвей, цветов и листьев густых...
Ричард закатил глаза и посмотрел на блеснувшую впереди воду Данара. Они возвращались войной, с победой, счастливые и довольные донельзя - почти все. Жиля Понси отвергла рыжеволосая родственница губернатора Тронко, и об этой своей печали корнет счел нужным рассказать всем. А то вдруг кто-нибудь не поймет тяжелейших страданий его тонкой натуры?
- В конце концов, - с горечью сказал Понси, - моя жизнь никому не нужна, а меньше всех - мне. Я исчезну, и обо мне все позабудут. На дне реки - покой, там...
Рокэ подъехали и посмотрел на Ричарда. Ричард быстро поднял голову и посмотрел на Рокэ. Они отлично поняли друг друга, а потому схватив страдальца под руки, вытащили из седла, чтобы несколько раз как следует раскачать его и швырнуть в воду. Оторопевший Понси не успел и пикнуть, как барахтался в прозрачной глади Данара, хрипя и размахивая руками, но у него видимо кружилась голова, и от того было трудно сосредоточиться.
- Ну вот, - посетовал Ричард, - а если утонет? Что вы тогда скажете его деду?
- А что скажете вы?
- Эээ... Ну... Вы правы, моей вины в смерти корнета будет ровно столько же, как и вашей, но я что-нибудь придумаю...
- Спокойно, юноша. Сейчас этот господин позовет на помощь и его вытащит Тапо, - весело сказал Алва, протягивая подоспевшему кэналлийцу золотую монету. - Между нами: вам лучше поторопиться. Он тонет.
Значит, они с эром все-таки перестарались. Ричард Окделл молча смотрел на кэналлийца, вытащившего несостоявшегося утопленника из светлых вод Данара, на заливающихся злым смехом солдат, что пришли на берег с сухими плащами и фляжками, и понимал, что усвоил хороший урок. Нельзя издеваться над человеком только потому, что можешь или чтобы потешить сильных мира сего. Это слишком жестоко и бессмысленно - ведь в любой момент кто-нибудь более беспощадный и мерзкий сможет безнаказанно поиздеваться над ним самим.
- Запомните, юноша: тот, кто не хочет жить, умирает молча.
Вместо ответа Ричард одарил его очень выразительным и красноречивым взглядом, после чего резко отвернулся. На него накатило отвращение от собственной подлости, нагрянувшей минуту назад, и было неимоверно стыдно. Если попробовать сказать что-нибудь на этот счет, Ворон снова напомнит, что Дикон тоже участвовал в сомнительном мероприятии по вытряхиванию дури из Понси, и все доводы окажутся бессмысленными.
- Корнет Понси, - обратился к мокрому юнцу Алва, - если я еще раз услышу разговоры о самоубийстве, вы отправитесь в ближайший приют для умалишенных.
- Нет, - угрюмо сказал Ричард, - тогда он вас добьет. Окончательно. Попомните мои слова.
Ворон ничего не возразил, а Савиньяк отчего-то усмехнулся.
- Дайте ему касеры. Мы ночуем во Фрамбуа, извольте поторопиться.
Фрамбуа - это отлично, хотя Ричард Окделл прежде там и не появлялся, но после стольких ночей, проведенных в походных условиях, он был очень рад возможности поспать в нормальной постели. Достойные воины не говорят о столь низменных желаниях, промолчал и он, однако, пока не видел Ворон, широко улыбнулся от радости. Маленький и уютный городок встретил победителей небольшим количеством людей на улицах, с опаской рассматривали кавалькаду Проэмперадора и на всякий случай держались подальше. Обычно к ним заезжали одинокие или парные путники, такие знатные гости во Фрамбуа - скорее всего редкость.