Выбрать главу
Домой не соглашался их Гунтер отпустить И всех просил в столице подольше погостить. Собрав вельмож, он молвил: «Как наградить бойцов, Столь доблестно Бургундию спасавших от врагов?»
Ответил брату Гернот: «Отпустим их отсель, Но пусть они вернутся к нам через шесть недель, И пиршество мы с вами в их честь устроим тут — Тогда уж раны тяжкие у многих заживут».
Собрался в Нидерланды и Зигфрид уезжать, И сколько ни пытался хозяин возражать. Его склоняя в Вормсе пожить ещё чуть-чуть, Не будь сестры у Гунтера, гость тронулся бы в путь.
Служил он не за плату — богат он без того,[55] К тому же сам хозяин в долгу был у него За подвиги, которых так много он свершил В тот день, когда с бургундами их недругов крушил.
Нет, лишь Кримхильды ради остался в Вормсе гость, И вскоре увидаться ему с ней довелось. Красавицу назвал он, как и мечтал, женой И отбыл с новобрачною к отцу, в свой край родной.
Устраивал нередко в те шесть недель до пира Для молодёжи Гунтер забавы и турниры И приказал за Вормсом, у самых рейнских вод, Разбить просторные шатры для тех, кого он ждёт.
Когда всего неделя до празднества осталась, Красавица Кримхильда у братьев допыталась, Что пир державный Гунтер намерен дать друзьям, И эта весть заставила всех благородных дам
Сесть за шитьё нарядов, не медля ни минуты. Тем временем узнала и королева Ута, Что в Вормс на пир прибудут соседи и вассалы. Она достать из кладовых одежду приказала.
Блюдя обычай древний и честь детей своих, Богато королева одела челядь их, А также дам придворных без счёта и числа И в дар приезжим витязям по платью припасла.

Авентюра V

О том как Зигфрид впервые увидел Кримхильду

Всё больше в Вормс на Рейне съезжалось с каждым днём Бойцов, на праздник званных бургундским королём, И всех гостей хозяин радушно привечал: Любой в подарок скакуна и платье получал.
Всем приглашённым Гунтер, готовясь к торжеству, Отвёл места по сану, рожденью, старшинству, Хоть только государей сошлось за тридцать там. Соперничали в пышности наряды знатных дам.
Млад Гизельхер и Гернот со свитою своей Достойно принимали пришельцев и друзей. Приветливое слово для всех у них нашлось. С почётом и учтивостью был встречен каждый гость.
Повсюду так сверкали и восхищали взгляд То щит с отделкой пышной, то дорогой наряд, То золотою нитью расшитое седло, Что и у тяжко раненных уныние прошло.
Те, кто из-за увечий с постели встать не мог, Забыли, что осталось им жить короткий срок. Никто не думал больше о хворых и недужных: Одно лишь было на уме у горожан досужных —
Удастся ль этот праздник и что он им несёт. На пире королевском надеялся народ Повеселиться вволю и всласть попить вина. У всех бургундов радостью душа была полна.
В день троицын, с зарёю, сошлись со всех концов На берег Рейна толпы приезжих удальцов. Собралось их пять тысяч иль более того На шумное, нарядное, честное торжество.
Разумен был хозяин: давно заметил он, Что нидерландский витязь в его сестру влюблён, Хотя ещё ни разу не видел Зигфрид той, Что затмевала всех девиц своею красотой.
Неустрашимый Ортвин дал королю совет: «Чтоб удался ваш праздник и было всё как след, Велите, пусть немедля пожалуют сюда Красавицы,[56] чьей прелестью Бургундия горда.
Отрады нет мужчине и скукой он томим, Когда прекрасных женщин не видно рядом с ним. Дозвольте и сестрице с гостями сесть за стол». В восторг немало витязей такой совет привёл.
Ответил славный Гунтер: «Я так и поступлю». Признательны все были за это королю. Он приказал, чтоб Ута и с ней сестра его, Равно как все их женщины, пришли на торжество.
Подоставали дамы из скрынь и кладовых Немало пышных платьев, уборов дорогих, Запястья, серьги, кольца понадевали все — Пусть витязи приезжие дивятся их красе.
А юноши — те тоже мечтали, осмелев, Привлечь к себе вниманье бургундских знатных дев, Которых не случалось им видеть до сих пор. Трон отдал бы любой из них за нежный женский взор.
Сто родичей приставил король к сестре своей, Чтоб стражею почётной они служили ей. Вкруг юной королевны с мечами шли они, Как у владык Бургундии ведётся искони.
В то утро дочку Ута на пир сопровождала, И следовало с нею придворных дам немало — Сто или даже больше — в одежде дорогой. Не меньше шло и девушек с Кримхильдой молодой.
Едва они успели с крыльца во двор сойти, Как выстроились гости стеной вдоль их пути: Любой воитель тешил себя надеждой сладкой, Что сможет на красавицу взглянуть хотя б украдкой.
Как луч зари багряной из мрачных облаков, Предстала королевна[57] пред взором смельчаков, И все свои печали забыл мгновенно тот, Кто по прекрасной девушке томился целый год.
Каменьем драгоценным наряд её сверкал, А лик, как роза утром, был нежен, свеж и ал. Когда б ей повстречался хулитель самый злобный, — И тот изъяна б не нашёл в красавице подобной.
Как меркнут звёзды ночью в сиянии луны, — Когда она на землю взирает с вышины, Так дева затмевала толпу своих подруг. Не диво, что у всех мужчин забилось сердце вдруг.
Шла пред Кримхильдой стража, ей расчищая путь, А витязи теснились, чтоб только как-нибудь Увидеть ту, чья прелесть слепила все глаза. Взор Зигфрида туманили то счастье, то слеза.
Он сокрушённо думал: «Напрасные мечты! Меня своей любовью не осчастливить ты, А без тебя в могилу сведёт меня тоска». То в жар, то в дрожь от этих дум бросало смельчака.
У Зигмунда на диво пригожий сын возрос. Казался он картиной, которую нанёс Художник на пергамент[58] искусною рукой. Мир не видал ещё красы и статности такой.
Учтиво оттесняла толпу с дороги стража, И гости расступались, не возмущаясь даже: Такой восторг и радость в сердца бойцов лихих Вселяла поступь чинная красавиц молодых.
вернуться

55

Служил он не за плату — богат он без того… — Слово riche здесь означает не только богатство, но и высокое социальное положение. Зигфрид был слишком знатен для того, чтобы принимать подарки от Гунтера, тем более что получение дара влекло за собой известную зависимость от подарившего. Автор подчёркивает это обстоятельство, которое следует не упускать из вида в дальнейшем, когда речь зайдёт о мнимой вассальной службе Зигфрида Гунтеру (см. строфу 386 и далее).

вернуться

56

Чтоб удался ваш праздник… // Велите, пусть… пожалуют сюда // Красавицы… — Присутствие дам на придворных праздниках было обязательным и придавало им куртуазный характер.

вернуться

57

Как луч зари багряной… // Предстала королевна… — Образ, заимствованный из придворной лирики. Миннезанг, как и поэзия трубадуров, живописуя красоту дамы при посредстве стереотипных сравнений, не даёт никакого представления об её индивидуальном облике, — черта, характерная и для изобразительного искусства той эпохи.

вернуться

58

Казался он картиной, которую нанёс // Художник на пергамент… — Имеется в виду миниатюра в рукописи. Краски, которыми пользовались миниатюристы, соответствуют цветам, излюбленным поэтом (золотой, алый, белый).