Песнь о Нибелунгах

Едва простились гости и удалились прочь,Созвать велела свиту достойной Уты дочьИ отобрала тридцать отменных мастерицИз множества сбежавшихся в покои к ней девиц.Каменья понашили искусницы сперваНа шёлк из Цацаманки,[74] зелёный, как трава,И аравийский, белый, как первый снег зимой,А ткань пришлось раскраивать красавице самой.С умением и толком работа шла у них.Покрыли этим шёлком меха зверей морских.На те меха глядели бургунды как на чудо.Но про одежду я сказал ещё не всё покуда.Кримхильде привозили не раз издалекаЛивийский и мароккский тончайшие шелка.Нашлось их в Вормсе больше, чем при любом дворе,И было ничего не жаль для Гунтера сестре.Казался слишком дешёв ей даже горностай.Для тех, кто за невестой в заморский ехал край.Для них был выбран бархат чернее, чем агат.И в наши дни украсил бы бойца такой наряд!Он златом аравийским и камнями сверкал.Хоть труд искусниц юных был тяжек и немал,За семь недель девицы закончили шитьё.[75]Собрали и воители оружие своё.Тем временем на Рейне корабль надёжный имПостроили бургунды с усердием большим,Чтоб смело вышел в море король на судне том.Недаром знатным девушкам пришлось спешить с шитьём.От королевны Гунтер узнал в свой срок и час,Что в точности исполнен им отданный приказ:Одежда понашита для всех бойцов его,И больше он откладывать не должен сватовство.За спутниками Гунтер отправил по гонцу —Пусть явятся и скажут, к лицу иль не к лицуИ впору иль не впору обновы им пришлись.Обрадовались витязи и тотчас собрались.И каждый рукодельниц благодарил сердечно:На всех бойцах одежда сидела безупречно,У всех наряды были столь пышны и богаты,Что в них предстать с достоинством могли Брюнхильде сваты.Осыпав похвалами искусниц молодых,Вновь поблагодарили бойцы за платье ихИ начали прощаться с учтивостью такой,Что увлажнилось много глаз невольною слезой.Сказала королевна: «Мой брат, останьтесь здесь.Ведь и у нас на Рейне прекрасных дам не счесть.Не лучше ли вам дома найти себе жену,Чем плыть, рискуя головой, в заморскую страну?»Знать, сердце ей шепнуло, что всем беда грозит.С Кримхильдой вместе свита заплакала навзрыд.Так много слёз струилось у женщин из очей,Что потускнело золото нагрудных их цепей.Она сказала: «Зигфрид, вам поручаю яТого, кто мне дороже, чем жизнь и честь моя.Пусть Гунтера повсюду от бед хранит ваш меч».И протянул ей руку гость в ответ на эту речь.Он обещал Кримхильде: «Пока я не паду,Ваш брат, — ручаюсь в этом, — не попадёт в беду.Жив и здоров со мною на Рейн вернётся он».И отдала красавица воителю поклон.Затем взвели на судно ретивых скакунов.Снесли туда доспехи и платье удальцов.Всё было в путь готово, настал прощальный миг.У королевны молодой померк от скорби лик.Красавицы у окон столпились, все в слезах.Гудел попутный ветер в надутых парусах.Стоял на судне Гунтер среди друзей своих.«Кого ж мы кормчим сделаем?» — спросил король у них.«Меня, — ответил Зигфрид. — Я наш корабль туда,Где царствует Брюнхильда, доставлю без труда:Пути-дороги в море давно знакомы мне». —«Прощай!» — сказали весело бойцы родной стране.Дал Зигфрид Нидерландский ладье багром толчок,И к морю всё быстрее понёс её поток.Встал Гунтер самолично у крепкого руля,И вскоре скрылась из виду бургундская земля.На корабле хватало отборных яств и вин —Всем нужным в путь запасся бургундский властелин.Довольно было места и людям и коням.Спокойно судно прочное скользило по волнам.От ветра мачта гнулась, поскрипывал канат.За двадцать миль от Вормса бойцов застал закат.Нёс к морю неуклонно их судно Рейн седой.Кто знал тогда, что кончатся все их труды бедой!Двенадцатое утро они в пути встречали,Когда в страну Брюнхильды корабль валы примчалиИ башни Изенштейна взнеслись над гладью вод.Из путников лишь Зигфриду знаком был остров тот.[76]Спросил державный Гунтер, когда увидел он,Что остров и обширен, и густо населён:«Чьё здесь владенье, Зигфрид, чьи замки и земля?»Не затруднили витязя вопросы короля.Он тотчас же промолвил: «Могу ответить — чьё.Здесь царствует Брюнхильда, живёт народ её.Плывём мы к Изенштейну, Брюнхильдиной твердыне.Немало там вы встретите прекрасных женщин ныне.Уговоримся сразу, как отвечать им так,Чтоб и себя не выдать, и не попасть впросак.С Брюнхильдой шутки плохи, а к ней явиться мыОбязаны сегодня же, до наступленья тьмы.Так вот, когда предстанем мы девушке пригожей,Вам надлежит, герои, твердить одно и то же:Что Гунтер — мой владыка, а я — вассал его.[77]Тогда уж он наверняка добьётся своего».Своё высокомерье на время обуздав,Все трое согласились, что нидерландец прав.Вот почему от смерти спастись им удалось,Когда с Брюнхильдой Гунтеру вступить в борьбу пришлось.«Король, — добавил Зигфрид, — я не тебе служу,А той, кем больше жизни и чести дорожу.Я для тебя согласен сейчас на всё пойти,Дабы потом в сестре твоей супругу обрести».