Мастер Грей проводил занятия в главной башне, там же, где и госпожа Иннара – их залы соседствовали – и на этот раз оказался на месте, оставив ради нас свои исследования. В этих коридорах было всё же повеселее, чем в полуразвалившейся и холодной учебной башне – отбрасывали на стены мертвенный свет магические светильники, под которыми стояли низкие скамеечки; тут и там лежали на подоконниках и столиках в углу книги – сложенные стопкой или небрежно оставленные, но неизменно целые, хотя и не новые, в ещё добротных переплётах. Зала, в которой проводил свои занятия погружённый в важные эксперименты маг, оказалась тёплой, с драпированными тяжёлыми шторами стенами и на удивление широкими, крепкими и удобными лавками, за которыми даже мы с Мартином не испытывали неудобств.
Сам мастер явился минуту спустя нашего прибытия, и я тотчас подумал, что передо мной идеальный легионер: выправка солдата, взгляд ястреба и неприметная внешность прирождённого наёмника. Таких у нас в войсках ценили; дядя Луций лично воспитывал юнцов с подобными талантами, готовя замену старым разведчикам и шпионам. Учитель магии тьмы и света оказался к тому же относительно молод, в отличие от предыдущих трёх мастеров, и на вид казался не старше сорока, хотя возраст таких людей определить всегда трудно. Хвала Духу, он единственный из всех не устроил со мною длительного знакомства. Говоря проще, не заметил вовсе, глядя отсутствующим взглядом сквозь редкие ряды магов первого круга.
– Жуткий тип, – шепнула Зорана, которая сидела по правую руку от меня. – Немногословен и нелюдим, интересуется только своими исследованиями. В столовой его ни разу не видела, в компании других мастеров – тоже… странный он, честное слово, – логично закончила нелестную характеристику сикирийка.
– Магии света, – вдруг заговорил «странный» учитель, не приветствуя учеников, – не существует. Этим определением мы отделяем часть искусств, которые могут помочь, от той, которые могут навредить. Вот и всё различие. Я неслучайно сказал «могут»: в конечном итоге важно лишь то, как именно вы воспользуетесь своими знаниями. Поэтому о свете ни слова – это к Великому Духу. А мы продолжим изучение тьмы. Кто приведёт пример одного из самых очевидных применений чёрной энергии?
– Проклятия? – пискнул кто-то из юнцов впереди.
– Именно, – отсутствующе кивнул мастер Грей, складывая руки на груди. Взгляд его был спокоен и сосредоточен одновременно, и я поймал себя на том, что любуюсь выправкой «имперского шпиона». Даже пропустил пару фраз, прежде чем встрепенулся: Великий Дух, да ведь он как для меня говорит! – Снять проклятие, как и любой вид тёмной энергии, невозможно. Нет такого заклинания, чтобы прочесть и повернуть вспять. Нет белой или светлой магии, есть только одна сторона медали! И всё же некоторые проклятия можно разрушить, очистив тем самым прокажённого… Но это уже область магии тела, духа и разума, так что кому интересно – допытывайтесь у госпожи Иннары. Наша же сегодняшняя задача – овладеть заклинанием призыва бестелесных духов…
Дальше я почти не слушал, краем уха отмечая, как плавно и невыразительно звучит голос мастера Грея. Пожалуй, остальные адепты тоже впали в спячку от его объяснений – по крайней мере, тишина стояла мёртвая. На практической части я вынужденно очнулся, всё ещё думая о своём – проклятии, способах его снять и госпоже Иннаре, к которой, как к столице Империи, стекались все пути – и приступил к бесплодным попыткам призвать духа вместе с остальными адептами.
Выплюнуть колдовские слова на хитросплетении гортанных альдских звуков оказалось трудно – будто себе по горлу ножом полоснуть. Возможно, устал после предыдущих потуг исторгнуть из неумелого, бесталанного тела хоть каплю магической силы, а может, другая причина имелась – только из всех адептов я один опозорился собственной беспомощностью. В то время как у остальных возникали и исчезали призрачные сферы, я после первых же слов длинной формулы почувствовал странное головокружение, отвращение до тошноты – будто языком дерьмо лизнул – и дикое ощущение падения в болотистую бездну: вроде падаю, но вроде ещё цепляюсь за склизкие стенки, ища спасения из смрадной утробы.
По послушно сложенным в колдовском жесте пальцам пробежали короткие разряды, глухо хлопнули под ладонью, обожгли открытую кожу. Я подавился глухим вскриком, прижимая обе руки к груди – там жжение оказалось ещё сильнее. Так и тянулись пальцы порвать тесную мантию, глотнуть свежего воздуха – где-нибудь подальше отсюда…
– Ты зачем это принёс? – змеёй подкравшийся мастер Грей коснулся пальцем мантии на моей груди, и я с трудом перевёл дыхание, мучительно соображая, что он имеет в виду. – Ты знал, куда шёл, стонгардец. Значит, сделал выбор. Тогда к чему этот маскарад?
– Ты… о чём… учитель? – медленно подбирая слова, уточнил я.
Вокруг нас столпились адепты первого круга, с интересом прислушиваясь к разговору. Кажется, бестелесного духа призвали все, кроме меня, и повышенное внимание к беседе отнюдь не льстило. Как и недоброе выражение лица учителя, мерявшего меня неприязненным, но пока ещё спокойным взглядом. Чтобы смотреть на человека снизу вверх с презрением, требовалось особое умение; мастер Грей им владел в совершенстве.
– Амулет Великого Духа, – чуть скривился он. – В значительной степени блокирует любой вид тёмной энергии. И как с таким якорем на шее ты собрался колдовать, стонгардец?
Я невольно ощупал выпиравший символ на груди, передёрнул плечами.
– До сих пор получалось, учитель.
Мастер Грей усмехнулся – невыразительно, но крайне красноречиво. Мне тотчас стало стыдно за ложь – что я умел, лишь электрические шары пускать – но и отмахнуться от своих слов я уже не мог.
– Допустим, что я поверил. Однако магия тьмы – не та энергия, которая уживается с первозданным светом. Твой амулет препятствует слабым заклятиям и с трудом пропускает средние, а на сложные формулы тебя не хватит никогда. На моих занятиях или снимай свои побрякушки, или не приходи вовсе.
Ответа мастер Грей не дожидался – развернулся, направился к своему столу, махнув рукой остальным: продолжайте, мол. Я постоял ещё какое-то время на месте, затем молча направился к выходу: что я тут забыл? Колдуном мне никогда не стать, а заклинания призыва злобных духов никак не помогли бы в поисках нужных знаний для исцеления Олана.
За моей спиной юные адепты продолжили свои труды. Даже Зорана с Мартином не подняли глаз, чтобы отметить мой уход: увлеклись собственными успехами.
Я прикрыл за собой дверь в залу и, поразмыслив, направился в библиотеку – благо, недалеко находилась. Широкие ступени вывели меня к знакомой двери; внутри горел камин, сидел за стойкой зеленокожий оглум, листая толстый фолиант, и больше никого в этом блаженном месте тишины и покоя не наблюдалось.
– Что, от Грея сбежал? – тотчас угадал библиотекарь. – Ну и зря, варвар. Он хороший учитель. Да и другого всё равно нет.
Я пожал плечами и вынул из-за пояса сложенный список книг, которые посоветовал мастер Йоаким. Оглум с сожалением отставил собственный том и с неудовольствием принял мой помятый пергамент.
– Магии тела и разума сегодня не будет, – как бы между прочим прорычал зеленокожий, шаря по полкам. – Госпожа Иннара срочно выехала из крепости, будет к завтрашнему утру. Просила малолеток предупредить и… тебя.
Я так резко сел в кресло, что оглум даже вздрогнул.
– Ты что, тугодум? – поинтересовался он. – Расстроился?
Зеленокожий угадал трижды, но я виду не подал. Да, расстроился – потому что столь необходимых мне занятий не будет, новых знаний, которые бы помогли Олану – тоже. Расстроился – потому что уходило драгоценное время. Расстроился – потому что где-то там, продираясь через ледяной ветер, пробирающий влажный воздух и собственное нездоровье, скиталась моя единственная надежда на чудо – госпожа Деметра Иннара, неофициальная глава стонгардской гильдии магов.
Я открыл первую же книгу из списка, принесенную оглумом, и углубился в теорию. Слова сливались с рисунками, символы с иероглифами, а перед глазами стояло лишь одно: заснеженная деревня на северо-востоке, где меня ждали четверо сыновей. И диким усилием я заставлял себя вникать в чужие и непонятные слова, каждое из которых готовило мой заржавевший ум к крохотному шагу вперёд, к спасительным знаниям.