В тесной келье становилось душно; я поднялся с узкого неудобного ложа без всякого сожаления. Одевался в темноте, не зажигая лучины и не вызывая жалкого колдовского светлячка – проклятая стихия огня, которая никак мне не давалась – и быстро вышел в коридор. Ночь выдалась тёплой, даже здесь, внутри неприветливых крепостных стен, становилось с каждым днём всё уютнее. Близилось быстрое и бурное стонгардское лето; порывистые ветра уже дышали тёплыми ароматами с юга. Всё чаще пробивалось солнце сквозь мрачную серость северного неба, всё веселее становилась молодёжь, подолгу задерживавшаяся в расцветавшем саду внутреннего двора.
Я эти перемены благополучно проглядел, увлёкшись учёбой и собственными спутанными переживаниями, так что эта ночь застала меня врасплох теплотой и полнейшим безветрием. Блаженный покой царил всюду, только в душе метались, как листья на ветру, беспорядочные мысли.
В библиотеку в такой час я бы не попал – попросту не достучался бы до Оука, даже если бы и осмелился нарушить покой старого оглума. Зато обсерватория главной башни всегда бывала открыта в ночной час – по крайней мере, любознательный Бруно твердил мне об этом не раз. За всё время я лишь раз или два побывал внутри, и то в присутствии младших адептов и мастера Йоакима. Сейчас я мог спокойно понаблюдать за звёздным небом и заодно выполнить задание по теории магии – отчего нет? Мой сон украла госпожа Иннара; надежда оставалась лишь на усталость. Вымотаю себя до предела и забудусь на рассвете липкой дремотой.
Я поднимался по боковой лестнице осторожно, ступая мягким шагом разведчика, – не нашуметь бы в полумраке. Мне чудилось, что я не один такой полуночник в главной башне: не раз и не два я замирал, вслушиваясь в шорохи гулкой винтовой лестницы, – но шум поднимался снизу, из подвалов, и я легко мог спутать его с воем сквозняка, какими полнилась вся крепость. Подземелья обыкновенно запирались на ключ, и в них, по горячим утверждениям моих товарищей по магической кузне, проводились мастером Греем таинственные эксперименты. Никто, впрочем, слухов подтвердить не мог, как и опровергнуть, да я и не слишком ими интересовался. Каждый шаг приближал меня к самой верхней площадке главной башни, и я уже чувствовал свежий поток внешнего воздуха – будто дверь обширного зала открытой обсерватории была распахнута настежь.
Так и оказалось: поднявшись на очередной пролёт, увидел перед собой зияющий зеленоватыми отблесками проём и замер. Тот, кто находился внутри, затаился тоже; свет погас.
– Кем бы ни был, я тебя вижу лучше, – рявкнули из темноты. – И бежать тебе некуда, разве что прыгать с лестницы в бездну! За мной пришёл? Самонадеянно, мой мальчик!
«Мальчик» отрезвило. Я предостерегающе вскинул руки кверху, показывая, что пришёл безоружным.
– Меня зовут Сибранд, я адепт первого круга! Я не знал, что вы тут, мастер Дамиан! Пришёл за картой звёздного неба. Нам мастер Йоаким задал…
Мгновение внутри обсерватории царила тишина, затем темноту разорвал яркий свет колдовского светлячка.
– Прости, юноша, – совершенно другим тоном повинился Сильнейший. – Я ждал другого. Поднимайся, раз пришёл.
Стараясь не совершать резких движений, я выполнил приказ. В голове совсем некстати вспыли мысли о проклятии Сильнейшего, приступах безумия и странных выходках – но я тут же одёрнул себя. Мне ли бояться дикого поведения полоумных! Правда, годовалый младенец всё же отличался от опытного мага седьмого круга…
– Да ведь я тебя убить мог, – поприветствовал меня старый колдун, добродушно щурясь на свет. – Как, говоришь, тебя зовут?
– Сибранд.
– Как же, помню… Тот самый юноша, который доставил нам в гильдию сердце воздуха, и за которого очень просила моя дочь. Деметра всегда была неравнодушна к стонгардцам. Глупая девчонка…
Удивиться я не успел: Сильнейший запустил руку в обширную мантию, которая висела на нём, как саван на скелете, и извлёк оттуда перевязанный бечёвкой пакет.
– Это тебе, юноша. Если я ничего не перепутал, ты мечтаешь снять проклятие со своего сына. Здесь кое-какие наброски, схемы набора заклинаний духа и разума, которые почти не изучают в гильдии… Впрочем, кого тут учить? Одни лишь стонгардцы и сикирийцы, да несколько полукровок… жалкое зрелище!.. О чём я? Ах, проклятие. То, что я написал, должно сработать. Попроси Деметру, она расшифрует. Сам ты, мой мальчик, ещё не дорос, и вряд ли, с учётом твоей родословной, когда-либо… И вот ещё что: твоему сыну наверняка потребуется поддержка после ритуала. Слишком долго он пробыл под влиянием тёмной энергии, потребуется время на восстановление. Твоя задача – наполнить сына силой иного рода. Я об этом не писал – это, юноша, уже не к нам. Спроси у последователей Великого Духа, может, они… помогут.
Я схватил пакет с жадностью, но бечёвку размотать не успел – Сильнейший вдруг ухватил меня за предплечье и одним махом отбросил к себе за спину. Перекатившись по стене к самой бойнице пустынной обсерватории, я ошалело глянул в сторону пожилого мага, не поднимаясь с пола. Тот, впрочем, не двигался: прислушивался к чему-то, вглядываясь в темноту лестничного проёма, и по маленькой, высохшей ладони бегали голубовато-зелёные искры. Спустя несколько бесконечно долгих мгновений Сильнейший тряхнул головой, и призрачные разряды потухли.
– Недооценил я их, – пожаловался бруттский колдун вслух. – Мелкими такими казались, ничтожными… да и он мне всё ещё виделся прибившимся щенком… Вот ведь, вырос, заматерел. Казалось, только вчера под ногами путался, всё по простейшим вопросам к мастеру Сандре бегал, в глаза, как матери, заглядывал…
– О ком вы, мастер? – решился я.
Я всё ещё не мог поверить, что мелкий старик сумел так просто, как котёнка, швырнуть меня, здорового стонгардца, через всю смотровую площадку. Когда мастер Дамиан обернулся, я поверил в это сразу и безоговорочно.
Глаза Сильнейшего пылали адским пламенем: ни зрачков не различить, ни радужки. Покраснели даже морщинистые веки, так что я дышать от оторопи позабыл – прилип к стене, по-прежнему не поднимаясь во весь рост, и смотрел на старого мастера, как заворожённый. Страшным был маг седьмого круга; теперь я нисколько не сомневался в его силе.
– Тебя он не тронет, – помедлив, выговорил мертвенно-синими губами мастер Дамиан. – Ступай. Похоже, Грей всё-таки проиграл. Я предупреждал Деметру: волк хорош, только если не встретит оборотня. Но и на оборотня есть свой капкан. И почему мне кажется, что я вижу его перед собой? Ведь не тронул же он тебя, хотя и заметил, как ты на него смотришь. Ступай, ступай, мальчик, да не переживай: я ещё в силе. Теперь я понял, где сердце воды – не беспокойся, уже завтра оно будет в нас в руках, а значит, останется лишь стихия огня, и мы вернём былую власть над народами. Ни один маг не сумеет с нами совладать…
Ступай…
Последнее слово эхом отдалось в голове – и я не стал больше испытывать судьбу. Сорвался с места, прочь из обсерватории, страшась не старого колдуна и не его призрачного противника – я боялся чужого проклятия. Хоть и сильным был мастер Дамиан, а всё же не давало ему мыслить трезво злое колдовство – Дух знает, на что способен полоумный маг седьмого круга. Я же, в свою очередь, не позволил бы себе тронуть отца Деметры, а потому предпочёл благоразумие выяснению причин.
Не раз потом жалел я о своём постыдном бегстве.
Перемотанный бечёвкой пакет по-прежнему находился у меня в руках; я сжимал его так крепко, что к концу длинной винтовой лестницы костяшки пальцев занемели от усилия. Ключ к безоблачному будущему моего сына! Чего ещё желать?!
И всё-таки уйти в тишину своей кельи я не смог. У развилки я остановился в нерешительности, вглядываясь в темноту узкого перешейка, спускавшегося от основания лестницы к подвальным лабиринтам. Рядом находился дышащий жизнью и теплом коридор главной башни, который манил меня уже привычным светом колдовских светлячков; и всё же, поколебавшись, я спустился вниз. Почудилось, будто за спиной хлопнула волна стылого воздуха, застучали мягкие шаги по лестнице. Вскинув голову кверху, никого не заметил, а потому решил всё же проверить то, за чем шёл.