– Вот же сволочи! – возмутился Айлин, вопреки приказу сунувшийся к бойнице. – Новый мост тянут!
«Мостом» неровную каменную плиту, потянувшуюся от края пропасти к стенам гильдии, назвать было сложно, но, тем не менее, перейти по нему пешие отряды вполне могли. Магия земли в горном ущелье Унтерхолда оказалась довольно действенной: вчетвером маги могли вытянуть из камня не одну переправу в гильдию.
– Мастер! – я оглянулся на другой конец стены: там, рядом с уже бесполезными чучелами, вглядывались вниз Оук с Турраллисом. – Мост!
– Разрушил один, разрушу и второй, – пробурчал старый альд, вскидывая руки.
– Оук! – окликнул я старого оглума, приникнувшего к арбалету. – Маги!
– Понял, – хрипло отозвался зеленокожий.
Сам я оставался за спинами адептов, вглядываясь в стоявшего на той стороне пропасти Люсьена. Не верил, до сих пор не верил в предательство брутта. Ожидал, подозревал – но отказывался принимать правду такой, какой видел её сейчас.
– Цельтесь в живых, – скомандовал я напрягшимся стрелкам.
Когда по каменной переправе побежали первые мертвецы, с пальцев мастера Турраллиса сорвался наконец огненный смерч, а в воздухе свистнули первые стрелы. Ревущая лава обрушилась на каменный мост, плавя свежую и ещё хрупкую переправу; первопроходцы полетели в пропасть. А из десятка стрел, пущенных с натянутых арбалетов, одна всё же достигла цели – направленная рукой опытного Оука. Остальные улетели в пустоту; адепты тотчас принялись судорожно перезаряжать громоздкое оружие.
– Турраллис!
Громоподобный голос эхом разнёсся по ущелью: в то время как Люсьен обернулся на упавшего альда, хватавшегося за простреленную грудь, Сандра шагнула едва ли не к самому обрыву.
– Дейруин знает… о твоём предательстве! – рублено заговорила колдунья. – Ты ещё помнишь… как обходится твой народ… с предателями?!
Судя по дрогнувшим бровям, мастер Турраллис помнил. Но отвечать бруттке не стал: вместо этого с его пальцев сорвался быстрый, острый, как копьё, призрачный разряд. Старый альд метил в Сандру, но даже я понял, что удар не достигнет цели.
Колдунья словно от назойливой мухи отмахнулась – а в следующий миг Турраллис рухнул, как подкошенный, пронзённый насквозь таким же призрачным, но несоизмеримо более сильным разрядом.
– Отдохни пока! Старый пень, – всё так же громко, словно голос её доносился с небес, возвестила Сандра. – Куда тебе… с твоим четвёртым кругом! Бездарность! Дейруин унизил тебя… справедливо – чистокровный альд… с достойнейшей родословной… посредственность! Такую и среди стонгардцев… не встретишь!..
– А нас она так орать не учила, – шёпотом и слегка обиженно проговорила Зорана. – Как она это делает? Верно, какое-то сочетание магии тела и воздуха…
Любимая ученица мастера Сандры среди адептов нашего круга, сикирийка всегда опережала нас в мастерстве стихий: пожилая бруттка не скупилась, щедро раздавая знания тем, кто их жаждал. Что и говорить, мастер Сандра была прекрасным учителем…
– Лучше бы говорить научилась, – хмуро отозвался Бруно. – Всегда раздражали эти рублёные фразы. Прямо пытка для ушей!
– Парализован, – прохрипел Оук, когда я, пригибаясь, перебежал по стене к ним. – Но жив.
Я глянул в серое, застывшее лицо старого альда: оно выражало решимость и отвращение. Когда тебя отвергают те, кому посвятил жизнь, – силы возрастают втрое, чтобы доказать им, чего они лишились. Увы, даже эта самоотверженная жертвенность не помогла Турраллису.
Я выглянул из-за чучел и тут же бросился обратно к адептам.
– Пушки! Вниз! Вниз! Зажигай!!!
Ядра вырвались из сопел в тот миг, когда от края пропасти потянулись три каменные дорожки: вытягивали их на этот раз Сандра и альд, в то время как Люсьен – я видел сверху – склонился над убитым магом, не то проверяя, не то пытаясь ему помочь. К чести моих ребят, два из трёх попали в цель, разрушив ненадёжные мосты у самого основания; ещё одно ядро улетело в пропасть.
Несколько секунд молчания с той стороны показались вечностью.
– Сибранд, – вкрадчивый, мягкий, почти неузнаваемый, над ущельем пронёсся голос того, кого я считал почти братом. – Друг мой Сибранд. Мы сейчас перейдём на ту сторону, а ты, будь добр, открой нам ворота. Жаль ломать. Слышал, друг? Иди. Открывай.
Всё во мне замерло от нехорошего предчувствия; взгляды адептов и даже старого Оука просверлили насквозь: недоверчивые, настороженные, тяжёлые. Но ещё больше, чем напряжённое молчание на крепостной стене, меня встревожил голос молодого брутта. Тот, кто говорил его устами, Люсьеном не был.
А в следующий миг я ощутил, как ноги, не подчиняясь удивлённому разуму, сами несут меня к лестнице. Коротким разрядом пронзил голову мысленный приказ: открыть ворота. Открыть. Это несложно. Да, друг. Уже иду…
– Сибранд! Ты куда?!
– Подчинил себе! – первым догадался Айлин. – Щит на командира, быстро! Порвать связь!
Мои товарищи сработали на удивление быстро: лопнула внутренняя цепь, отпуская замершее сознание на свободу. Я споткнулся на полушаге, пошатнулся, опираясь рукой о крепостную стену. Закрыл и вновь открыл глаза.
– На таком расстоянии, – услышал я быстрый шёпот Бруно, – какой же у Люсьена круг?
– Привязанность, – глухо проронил Мартин, и я впервые услышал голос земляка за всё это время, – между ними есть внутренняя связь. Скорее всего, эмоциональная – они сильнее всего. Подчинить себе близкого человека – лёгкое дело для мага круга Люсьена.
Я резко развернулся, давя в себе волну ярости. Так надо мной ещё не издевались! И именно тот, кому я, невзирая ни на какие доводы рассудка, продолжал слепо, безрассудно, беспричинно верить…
– Пушки к бою! – прохрипел я, глядя, как тянутся к гильдии сразу несколько каменных мостов. – Арбалетчики! Сбивайте всякого, кто побежит по мосту! Маги, у кого свободны руки – как угодно, но чтобы ни один мертвец к нам не добрался! Третий круг – прикрывайте щитом!
Наши пушки сумели разрушить ещё всего один мост, когда мёртвые воины бросились по оставшимся переправам. Оук с арбалетчиками сумели подбить нескольких – стрелы не наносили уже раз погибшим вреда, но сбивали их шаг, так что один, отброшенный стрелой, падал в пропасть; но остальные бежали беспрепятственно. Громыхали наши уже бесполезные пушки – слишком близко, почти под самыми стенами, находился враг – свистели арбалеты, срывались с пальцев молодых адептов каменные комья и ледяные иглы, – но я смотрел не на редеющие ряды мертвецов: я вглядывался в спокойных магов, по-прежнему стоявших по ту сторону пропасти.
Когда с горной тропы к ущелью вышли новые отряды – пока небольшие, человек по пять – я уже понял, что наша битва проиграна. Люсьен и Сандра не просто захватили с поля боя павших воинов. Те, кто называл себя Братством Ночи, приказали всем убиенным подниматься и идти в сторону гильдии. Великий Дух! Скоро под нашими стенами соберутся две армии: альдские и стонгардкие войска, которые сейчас самозабвенно истребляют друг друга в долине…
Вспомнилось – так некстати! – призрачное видение, которое я видел, когда принёс в гильдию сердце воздуха. Залитая жидким пламенем крепость магов и разразившийся в её коридорах кровавый бой…
– Оук, за старшего! – крикнул я, как только Люсьен бросился по боковой каменной тропе. Кто-то попытался наудачу достать его стрелой – та развернулась ещё в полёте, едва не поразив в отместку самого арбалетчика. – Гастон, здесь! Как только ворота падут – отступайте! Зелья разберите! – уже с лестницы крикнул я.
Айлин и Войко, не сговариваясь, рванули следом; я не останавливался. Мельком оглянувшись, заметил ещё Мартина. Больше ни увидеть, ни приказать ничего не успел: массивные, обитые железом ворота рухнули вовнутрь, накрыв собой двор и часть внутреннего сада. Окажись мы чуть быстрее – толстые створки похоронили бы нас тоже.
Такого я не ожидал. Обычно атакующие войска ломают ворота постепенно, и даже в самом худшем случае есть несколько наполненных отчаянием, паникой и изматывающим ожиданием минут…