131
Бахвалясь, инфанты мчат через лес.
О Фелесе Муньосе слово теперь.
Сид, его дядя, с ним в кровном родстве.
Вперед он уехал за челядью вслед,
Но тревога и страх у него на душе.
Отстал он, свернул, незаметно исчез
И в чаще густой у тропы засел:
Сестер двоюродных хочет узреть,
Узнать, не чинят ли мужья им вред.
Инфантов он видит, слышит их речь,
А тем невдомек, что тут кто-то есть:
Будь это не так, не остался б он цел,
Скрылись каррьонцы среди дерев,
Помчался Муньос назад по тропе,
Нашел сестер без чувств на земле.
Вскрикнув: "О сестры!" — с седла он слез,
Коня привязал, подбежал к воде.
"Эльвира и Соль, — помоги вам творец! —
Пострадали безвинно вы от мужей.
Да воздаст им небо за этот грех!"
В чувство стал приводить сестер он затем,
А бедняжки молчат — язык онемел.
Взывает Муньос в слезах и тоске:
"Эльвира и Соль, ответьте же мне!
Сестры, в себя придите скорей,
Пока не стемнело и длится день,
Чтоб звери в горах не могли нас съесть".
Очнулись Эльвира и Соль наконец,
Увидели вдруг, что брат подоспел.
"Да поможет, сестрицы, нам царь небес!
Узнав, что меня меж челядью нет,
Инфанты разыщут нас в дубняке.
Вставайте живо, или всем нам смерть".
Шепчет донья Соль — не сказать ей слышней:
"Коль дорог вам, братец, мой Сид, наш отец,
Воды Христа ради прошу нам принесть",
Дорогою и новой шапкой своей —
Привез из Валенсии он эту вещь —
Фелес Муньос воды зачерпнул в ручье,
Дал напиться старшей и младшей сестре,
Уговорил приподняться и сесть,
Стал увещать еще потерпеть,
Собраться с духом помог, как умел,
Поднял с земли, устроил в седле,
Укутал обеих плащом потеплей,
Под уздцы взял лошадь, дубняк пересек,
Поехал горами, таясь от людей,
Спустился к Дуэро, чуть день померк.
Оставил он сестер на реке,
Где башня Урраки стоит на скале,
К Дьего Тельесу в Сант-Эстеван полетел;
От Минайи держал этот Тельес лен.
Вести он внял, изменился в лице,
Взял мулов, набрал про запас одежд,
За дочками Сида поехал во тьме,
Их в Сант-Эстеван доставил чуть свет,
Принял тепло — ничего не жалел.
Люд сант-эстеванский отзывчив к беде:
Каждому Сидовых жаль дочерей,
Каждый их рад приютить и беречь,
Пока не станут здоровы вполне.
Каррьонцы бахвалятся дома уже.
О расправе известно стало в стране.
Король дон Альфонс всей душой воскорбел.
В Валенсию мчит за гонцом гонец.
Выслушал Сид печальную весть,
Погрузился в раздумье, долго был нем.
Вот поднял он руку, поднес к бороде.
"Господи, слава тебе за честь,
Что мне воздана инфантами днесь!
Клянусь бородою, не рваной никем,
Вовек не спущу я каррьонцам их дел,
А дочки мои вновь пойдут под венец".
Опечален мой Сид, весь двор помрачнел,
А Минайя — так тот огорчен вдвойне.
Вот Минайя, Бермудес, смелый боец,
И Мартин Антолинес шпорят коней,
Двести мой Сид им дал человек,
Без передышки скакать велел —
В Валенсии ждет он своих детей.
Служа сеньору, мешкать не след:
Мчатся послы, не щадят лошадей,
В замке Гормас становятся, верьте молве,
В сумерках поздних на краткий ночлег.
Сант-эстеванцы узнали меж тем,
Что Минайя сестер увезет на заре.
Как умные люди, пошли они все
Навстречу посланцу, хоть ночь на дворе,
Принесли оброк — и вино и снедь.
Минайя был рад, но припасы отверг:
"Сант-эстеванцы, спасибо за честь,
Что вы оказали нам в нашей нужде.
Я благодарю всех собравшихся здесь
От себя и от Сида, хоть он вдалеке.
Да воздаст вам господь в своей доброте!"
Понравился всем учтивый ответ,
Ночь досыпать все ушли к себе.
Минайя сестер разыскал скорей,
На него наглядеться не могут те.
"Как бога, мы счастливы вас лицезреть.
Восславьте его, что мы живы досель.
В Валенсию нас везите, к родне —
Расскажем мы там о своем стыде",
132
Плачут обе сестры, и Минайя тоже,
А Педро Бермудес в слезах им молвит;
"Эльвира и Соль, позабудьте горе,
Коль скоро вы живы и в добром здоровье,
Ваш брак не удался — удастся новый,
А день отмщенья наступит скоро",
Проспали ночь они с сердцем легким,
Ехать домой собрались с восходом.
Сант-эстеванцы гостей в дорогу
До Рио-д'Амор проводили с почетом;
Там, с ними простившись, вернулись в город.
Чрез Алькосебу Минайя проходит,
Влево берет, огибает Гормас,
У Вадо-дель-Рей спускается к броду,
В замке Берланга ночлег находит,
В путь отправляется снова с зарею,
До Медины скачет без остановки,
Назавтра в Молину женщин привозит.
По нраву пришлось это Абенгальбону.
Встречать их мавр поехал охотно,
Употчевал славно Сиду в угоду,
В Валенсию прямо отправил оттоле.
Узнал обо всем рожденный в час добрый,
Выехал сам встречать своих кровных,
Играет копьем, веселится душою.
Вот Кампеадор милых дочек обнял,
Расцеловал и с улыбкой молвил:
"Вы ль это, дочки? Господь вам в помощь!
Каюсь, ваш брак не посмел я расстроить.
Но если на то меня бог сподобит,
Мужей получше найду я вам снова,
Зятьям же инфантам воздам с лихвою".
Целуют дочери руки отцовы.
Въезжают все в город, вздымая копья.
Как донья Химена ласкает дочек!
Рожденный в час добрый не мешкал нисколько,
На тайный совет он созвал баронов,
Гонца в Кастилью шлет к дону Альфонсу,
133
"Эй, Муньо Густиос, мой верный вассал!
Взращен в моем доме ты в добрый час.
В Кастилью гонцом к королю поезжай,
Руки ему целуй за меня:
Я — его ленник, он — мой государь,
Обида, что мне нанесли зятья,
Моего короля не задеть не могла:
Просватал дочек не я — он сам,
А их обрекли на позор мужья.
Коль нас постигнет от этого срам,
На доне Альфонсе за все вина.
Увезли каррьонцы немало добра,
Отчего обида вдвойне тяжела.
Короля я прошу кортесы созвать —
Пусть держат ответ лиходеи там.
Возмездия алчет моя душа".
Муньо Густиос вскочил на коня.
Два рыцаря с ним, два верных бойца.
Их оруженосцев с собою он взял.
В Кастилыо они из Валенсии мчат,
Скачут, не знают ни ночи, ни дня.
В Саагуне нашли они короля.
Леон и Кастилья — его земля,
И вкруг Овьедо Астурия вся.
До Сантьяго подвластна ему страна.
Галисийские графы сеньора в нем чтят.
Муньо Густиос спрыгнул с седла,
Святым помолился, восславил творца,
Вошел во дворец, весь двор там застал.
Два вассала его идут по бокам.
Король дон Альфонс увидел посла,
Муньо Густиоса в нем узнал,
Поднялся, сделал навстречу шаг.
Густиос пред ним повергся во прах,
Устами припал к королевским стопам.
"Явите милость, владыка наш!
Сид ноги и руки целует вам.
Ему вы сеньор, а он ваш слуга.
С каррьонцами сами его дочерям
Вступить вы велели в почетный брак.
Вы слыхали про честь, что нам воздана.
Осрамили жестоко инфанты нас:
С Сидовых дочек одежду сорвав,
Обеих избили они без стыда,
Их бросили в Корпесе, в диких горах
На съедение птицам и хищным зверям.
В Валенсию Сид привез их назад.
Вам руки целуя, он молит вас
Злодеев суду кортесов предать.
Он опозорен, но вы — стократ.
Такую обиду спускать нельзя.
Заставьте каррьонцев ответ держать".
Король помрачнел и долго молчал.
"Обида моя, признаюсь, тяжка.
Правдивы, Густиос, ваши слова.
Да, Сидовых дочек просватал я,
Кампеадору желая добра.
Лучше б той свадьбе вовек не бывать!
Для нас с ним бедой обернулась она.
Встать за него бог и долг мне велят.
Кортесы сбирать не хотел я пока,
Но повсюду весть разошлю сейчас,
Что в Толедо на них король приказал
Звать графов, вельмож и прочую знать.
Велю я каррьонцам явиться туда,
Чтоб призвал их к ответу мой Сид де Бивар.
Честь его отстоять постараюсь там",