– Энни, все в порядке…
Мой милый Дак был жив.
И его собираются убить.
– Заткнись! – Роуд грубо встряхнул его. Он выглядит обезумевшим. От него слегка разило рвотой. Он тяжело дышал, как будто мчался сюда сломя голову.
Он, как я догадалась, недавно осиротел.
– Я знал, что ты придешь его спасти, – сказал он. Кажется, каждое слово давалось ему с трудом. – Это справедливо, не так ли? Огонь за огонь. Ты берешь у меня, я беру у тебя. Иксион в любом случае планировал заставить тебя смотреть на это.
Я почувствовала, как волосы становятся дыбом на затылке. Вторая мысль словно тьма заполонила мое сознание: «Где Иксион?»
Почему я вообще не видел его сегодня?
Не говоря уже о голиафане, принадлежавшем принцессе, внимания которой он якобы добивался…
Оруженосцы заверили меня, что он и Фрейда вернутся к казни, но их нигде не было видно…
– Мы решили, что сбросим его еще раз, как следует, ради твоего удовольствия. Но и этого хватит.
Я увидела кровь на горле Дака в том месте, где кинжал уперся в его кожу.
Не могло так произойти, что, найдя его, я снова его потеряю…
Видя мою панику, Дак снова начал меня утешать:
– Энни, все хорошо, все хорошо…
А потом захрипел.
В моих ушах раздались крики – мои собственные…
Роуд повалился назад, когда третья фигура напрыгнула на него, вонзив кинжал в его тело. Этот человек тоже кричал.
Дак высвободился из его хватки, потирая горло, и медленно обернулся.
Молодая женщина, ростом почти с Дака и гораздо меньше Роуда, сидела верхом на повелителе драконов, в ее руке был зажат нож, который она раз за разом, рыдая, вонзала в его грудь. Ее руки покраснели от крови, кровь хлестала изо рта Роуда. У женщины длинные, спутанные волосы, ее руки и ноги казались странно искривленными.
Я с трудом разбираю слова на норише, которые она, задыхаясь, произносит сквозь зубы:
– За моих братьев. За моих сестер. За маму. За отца. – А потом, задыхаясь: – За меня.
Дак опустился рядом с ней на колени, чтобы оттащить ее от Роуда.
– Все кончено, – произнес он на норише, которого раньше не знал, – Все кончено, Лена.
А потом взглянул на меня, обнимая ее. Его забрызганное кровью лицо сильно исхудало, незнакомые мне шрамы от ожогов испещряли его шею, теряясь под отросшими волосами. Но те добрые глаза, которые я помнила, остались прежними.
И от его неуверенной улыбки меня охватывает облегчение.
Он со знакомой мне нежностью, которой одаривал тех, кто нуждался в поддержке, наклонился и приподнял подбородок женщины, чтобы она взглянула на него. Его губы коснулись ее щеки.
– Эй, – с улыбкой сказал он. – Есть кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить.
Они поднялись, и тут я заметила, что Дак тоже двигался неловко и медленно, они оба согнулись, как люди, чьи кости были поломаны и неправильно срослись. Дак, не переставая обнимать девушку, представил мне Мабалену, которую когда-то сбросил с дракона повелитель.
Ее лицо озарял свет, когда она смотрела на него.
– Мы знали, что ты придешь, – сказала она мне.
ЛИ
Дым просачивался на застекленную террасу Обители, вырываясь из ноздрей Великого Дракона, вокруг пахло серой. Хвост размером со слоновий хобот скучающе колотит в стекло. Каждый раз, когда голиафан двигается над нами, крыша трещит.
– Они выкуривают нас, – догадался Рок, его голос звучал едва слышно. – Классическая тактика. Прямо как в феодальном справочнике драконорожденных…
Лотус дышал через рукав.
– Я пытался защитить тебя, – сказал он Року, но я слышал, что в его голосе нарастает неуверенность.
Выкуривание, вероятно, не входило в сделку, которую он заключил с Иксионом.
Дым стал слишком густым. Мы все кашляли. Рок закрыл ладонями свои слезящиеся глаза.
– Вы не понимаете. Есть только один способ, чтобы кто-то вроде Иксиона заметил кого-то вроде меня.
Он потянулся к ручке двери и выругался, почувствовав ожог.
– Рок, – позвал я, и он обернулся.
Тупой ужас сменился желанием чего-то другого.
– Я останусь здесь, с тобой. Если ты этого хочешь.
Рок испустил дрожащий вздох. Его налитые кровью глаза уперлись в меня, яркие на его красном лице, и я знал, что он понимает меня и что на мгновение он поддался искушению.
Пусть кровь драконорожденных вскипит и иссякнет в моих жилах, в пожарище, охватившем тренировочный центр Стражников, подогреваемый нашими надеждами на благополучие нашего народа, когда все вокруг рухнет.