Уильям НИКОЛСОН
ПЕСНЬ ОГНЯ
Пролог
Прыгай, Попрыгунчик!
Три дня и три ночи провел Альбард в руинах своего города. Он лежал в забытьи, в полусне, не в силах ни двинуться, ни позвать на помощь. Над головой сменяли друг друга солнце и звезды. С каждым часом становилось все холоднее. Могучее тело иссушал голод. Смерть близко, и нет спасения. Впрочем, спасения Альбард и не ждал. Одно ему было неясно: почему смерть медлит? И что случится, когда этот таинственный миг наконец наступит? Альбард отбросил тревожные мысли и по обычаю своего народа затянул предсмертную песню. Хотя, в отличие от многих других песнопений, в ней были слова, с застывших губ не слетело ни звука. Альбард пел про себя.
Песня приласкала и успокоила Альбарда: наверное, скоро придет сон. Боль унялась; в разрушенном городе воцарилась тишина. Альбард перестал различать утро и вечер и забыл, какая стоит пора года. Пришло время конца.
Песня уже угасала, как вдруг раздался новый звук: чьи-то шаги. Даже не шаги, а сбивчивый топоток – будто невидимый гость то бежал вприпрыжку, то останавливался. Сквозь смертный туман Альбард расслышал голос, живой и резкий. Голос говорил сам с собой:
– Прыгай, Попрыгунчик!
«Оставь меня в покое, – мысленно сказал Альбард. – Дай мне умереть».
Где там! Нарушитель спокойствия его не слышал, а если бы и услышал, то не обратил бы внимания. Приближается. Еще немного – и споткнется об Альбарда.
– Он где-то здесь. И я здесь. Вот когда его «здесь» встретится с моим «здесь», я его и найду. Прыгай, Попрыгунчик!
«Нет! – вскричал Альбард. – Только не он! Только не этот весельчак! Сюда, смерть! Скорей!»
Поздно. Хотя тело Альбарда охладело, и глаза давно закрылись, глубоко внутри упрямо теплилась жизнь. Тот, кто назвал себя Попрыгунчиком, нашел умирающего и закричал от радости:
– О, какой счастливый день! Альбард! Дорогой мой друг, вот ты где!
«Сгинь».
– Н-да, видок у тебя…
«Я при смерти, тупица».
– Ничего! Скоро мы тебя поставим на ноги!
«Чтоб ты утонул, болван».
– Молодчина! Видишь, все получится! А кто это у нас так замерз? Батюшки мои… Ну-ка, ну-ка… Сейчас мы тебя отогреем!
Коротышка старательно забарабанил руками по истощенному телу, разгоняя кровь. Искорка жизни внутри задрожала и разгорелась.
Альбард открыл глаза.
– Привет, незнакомец! – засиял улыбкой Попрыгунчик. – С возвращением в этот прекрасный мир!
Альбард промолчал; в его больших серых глазах отразились гнев и презрение.
– Не нужно благодарностей, – сказал Попрыгунчик. – Я рад, что кого-то сделал счастливым.
«Ну и дурак», – думал Альбард, пока пришелец растирал его руки и ноги. Постепенно возникла боль – значит, чувства возвращаются. Кто этот Попрыгунчик вообще такой? Мужчина или женщина? Или кто-то другой, для кого и названия нет?
«Пузырь, – решил Альбард. – Пузырь с идиотской ухмылкой».
Несомненно, это существо – человек; правда, пониже, поприземистее и покруглее многих. У него столько же рук, ног, глаз и ушей, сколько у людей. Над круглым, как луна, лицом – копна волос. Только вот светлых или темных? Длинных или коротких? Попрыгунчик обладал странным свойством: ни одну его черту – пожалуй, кроме жизнерадостного голоса – нельзя было запомнить. Иногда он походил на маленького мужичка средних лет, иногда – на десятилетнюю девчушку. Попрыгунчиком его прозвали не только за походку. Он весь был какой-то прыгучий, постоянно двигался и менялся. Спрашивать о том, кто он на самом деле, Попрыгунчика было бесполезно. Тот всегда отвечал, услужливо улыбаясь:
– А кем бы ты хотел меня видеть?
Для детей Попрыгунчик оказывался добрым дедушкой, для женщин – шаловливым ребенком, для мужчин – верным другом. Для Альбарда он стал спасителем, слугой и сиделкой. Попрыгунчик разыскивал для него еду и питье, а зябкими ночами спал, тесно прижавшись и согревая теплом своего тела.
Как тут пожалуешься? В придачу ко всему Попрыгунчик отличался большим добродушием. Добродушием несгибаемым и непоколебимым. Немного окрепнув, Альбард часами придумывал разные способы его обидеть, но безуспешно.
– Уверяю тебя, Попрыгунчик, лучше бы я умер, чем страдал бы тут от твоего безосновательного оптимизма!
– А, так мне лучше быть мрачным? Это можно.
Попрыгунчик повесил круглую голову, опустил углы рта и зашаркал, вздыхая и бормоча.
– Печальный и одинокий, печальный и одинокий…
– Уродливый коротышка, – подсказал Альбард.
– Печальный и одинокий, уродливый коротышка, – эхом отозвался Попрыгунчик.
– И тупой толстяк.
– Печальный и одинокий, уродливый коротышка и тупой толстяк, – запричитал Попрыгунчик, ударяя себя в грудь.
Правда, он тут же все испортил, потому что поднял сияющее лицо и спросил:
– Ну, как? Хорошо получилось?
Почти наперекор своей воле и лишь благодаря преданной заботе Попрыгунчика Альбард выздоровел.
– Спасибо тебе, – горько вздохнул он. – По твоей милости я еще повлачу жалкое существование, в котором не осталось ни цели, ни надежды на счастье.
– Нет-нет, – ответил Попрыгунчик, – ты очень ошибаешься. В твоей жизни есть цель. Ты должен обучить мальчика.
– Какого еще мальчика?
Впрочем, Альбард прекрасно знал какого. Речь могла идти только об одном: о том, кто будет править после него. Конечно, его нужно обучить. Мальчика, которого он любил и ненавидел, врага, соперника, который лишил его власти, преемника и наследника. Альбард завидовал его молодости и ненавидел за победу над собой. Альбард любил его как сына, которого никогда не имел, и гордился им. Хоть бы раз увидеть мальчика и обнять на прощание! Чувства захлестнули Альбарда – а все этот пузырь.
Попрыгунчик, который, по всей видимости, ничего не заметил, просто сказал:
– Его зовут Бомен Хаз.
– Чему я должен его обучить?
– Как выполнить свой долг.
– А почему я?
– Потому, – ответил Попрыгунчик, сияя, – потому, что ты лучший из нас.
– Вот как?
Альбард знал, что о нем говорят на Сирине. Лучший – и худший. Величайший из всех Певцов, что поцеловали лоб Пророка, наделенный наивысшей силой – и единственный, кто предал свое призвание.
– Положим, лучший. И что с того?
– А то, что ты должен обучить мальчика. К этому все идет.
– Все идет не к этому, а к смерти.
– Ну и пусть! Зато мы умрем с честью!
Альбард вздохнул и сдался: в таком упрямом довольстве не пробьешь и мельчайшей бреши.
– Так где он? Мальчик-то?
– Идет к горам со своим народом. Нужно спешить. Они вышли уже много дней назад, а ветер крепчает.
– Ветер, говоришь? И в конце ты тоже там будешь, а, Попрыгунчик? Ты запоешь песнь огня, когда ветер дунет тебе в спину?
– О да! Познать огненный ветер – счастье! И оно выпало на долю нашего поколения.
– А я петь не буду. Я давно сделал свой выбор. Мое время прошло, все кончено.
Альбард окинул взглядом обугленные развалины красивейшего города на свете.
«Они оказались недостойны. Я подарил им совершенство, а они испугались и предпочли грязь. Что ж, пусть теперь в грязи и валяются».
– Тебя послал Сирин, пузырь?
– Да, конечно.
– Сирин меня ненавидит. Сирин желает мне смерти.
– Отнюдь. Ты сыграл свою роль, как и мы все.
– Сыграл роль!
Альбард оглушительно расхохотался. Ну и дела! Альбард-бунтовщик, предатель, мятежник, выполнил план Сирина! Нет, он нарушил все правила, бросил вызов иерархии и создал собственный мир, где стал единоличным правителем, Доминатором. Певцы никогда не искали мирской власти. Только Альбард, лучший из них, преступил главный закон.
– Я не играл никаких ролей для Сирина, маленький Попрыгунчик! Они называют меня Отступником. Я их неудача.