— Вашим делом займется Седой Ёж, наш лучший специалист, — в голосе Мастера, сухом и невыразительном, как казенный бланк, только хорошо знакомый с ним человек расслышал бы отголосок застарелой неприязни.
— И ещё, вот по этому списку надо нанести визиты и оставить вот эти предметы. — Листок бумаги и ещё один мешочек перекочевали в руки Мастера. — В ночь перед праздником. Ничего и никого в домах не трогать.
— Как скажете, уважаемый, — Мастер кивнул.
Посетитель не скрывал, что наслаждается тщательно скрываемой ненавистью за непроницаемым лицом убийцы. Он довольно ухмылялся, прожигая в Мастере дырку взглядом, всем своим видом показывая полную уверенность в том, что ни предпринять что-либо против него, ни ослушаться Глава Гильдии не посмеет.
Иногда Мастеру казалось, что именно ради таких моментов гость выбирается в город и общается с ним лично.
— Итак, подробнее о нашем деле, — гость неспешно цедил слова. Он удобно развалился в кресле, словно намекая, что не собирается лишать Мастера своего бесподобного общества минимум до утра.
Глава 3
К месту назначения насквозь мокрые, замёрзшие Свисток и Лягушонок подошли в сумерках. На улице Ткачей, в народе называемой улицей Ловкачей, парнишки зашли в мануфактурную лавку. Окна её закрывались обшарпанными ставнями, дверь выглядела так, будто прикоснись к ней — развалится, покосившаяся и покорёженная вывеска изображала не то ткацкий станок, не то кузнечный горн — похоже, художник никогда не видел ни того, ни другого. В целом, вид лавка имела такой, что ни один покупатель в здравом уме не сунется.
В передней комнате, представляющей собой нечто среднее между конторой и складом всякого барахла, за прилавком сидел пиратской наружности мужчина лет сорока пяти. Его левую бровь и висок наискось пересекал старый шрам, чуть приподнимая уголок глаза и придавая лицу удивленно-ехидное выражение, в длинных волосах, заплетённых в косицу, седых прядей было больше, чем черных, кисть левой руки заменял протез гномьей работы. Помощник Главы Гильдии никогда не отличался приятным характером, а с тех пор, как потерял руку и переквалифицировался в финансиста, стал исключительно въедливым и язвительным занудой. Что, впрочем, весьма способствовало выполнению его основных обязанностей — держать в ежовых рукавицах воровскую братию. Одно шевеление бровью в сторону заподозренного в укрывании доходов — и попробуй не вспомнить, что, оказывается, ну просто в другом кармане лежало! Что вы, господин Махшур! Не подумайте, мы люди честные! Так что за последние четыре года приток денег в казну Гильдии существенно увеличился.
— Ну, бездельники, и где вас носило? — Махшур сегодня был сильно не в духе. — Мастер занят, так что всё, что звенит, сдать мне и бегом к Фаине. Понадобитесь, позову.
Приятели всем видом демонстрировали обиду на столь несправедливое требование, но в то же время чрезвычайно гордились собой — не каждому взрослому вору удается набрать на рынке и три серебряных за день, а они высыпали на стол больше десяти марок.
Ученики Мастера отправились на кухню, развесили у огня мокрые рубашки и сели ужинать. Фаина по-прежнему вела все хозяйство, и её любимчикам всегда перепадало что-нибудь особенно вкусненькое. Вот и сегодня им досталось по миске бараньего супа с лапшой, кружке горячего травяного чая и добродушное ворчание на «этих вечно голодных проглотов, не напасёшься на них» в качестве десерта.
— Ммм, вкусно… но мало, — покончив с первой миской супу, Свисток начал разведывать обстановку. — А что так тихо? У Мастера гости, что ли?
— Не твое дело, — отвесила Фаина сыну ласковый подзатыльник. — Ешьте быстрее и уматывайте, чтоб не видно было!
— Что есть-то? Нету ничего, — Орис, а за ним и Хилл протянули королеве кухни пустые миски.
— Уже? Ох, мальчишки… — умильно вздыхая, она налила им добавки.
— Ну, скажи, кто там у него? — Свисток предпринял ещё одну попытку, на сей раз более удачную.
— Какой-то странный господин, из торговцев. Уже битый час как сидят. И даже вина не велел подать… беспокойно мне что-то… — долго оставаться грозной и непреклонной, глядя не мальчишек, за обе щеки уписывающих её стряпню, домоправительница не умела.