Твои ноги в сандалиях гладки,
Их, увидев, нельзя не воспеть.
Округления бёдер, лопатки –
Ожерелья единого цепь.
Словно круглая чаша живот твой
С ароматным и терпким вином.
Тех, кто пьёт больше меры и квоты,
Утром мучит похмельный синдром.
Твоё чрево, что ворох пшеницы
Среди лилий, и твой водоём
Как ночлег пролетающей птице,
Отмахавшей сто вёрст белым днём.
В твоё тело искусный художник
До рожденья ещё был влюблён
И в творенье своём подытожил
Эротическую связь времён».
А красиво всё то, что полезно
Раньше было, Толстой так сказал.
В этом смысле в сравнениях лестных
Красоты будет здесь за глаза.
«Два сосца твои, как два козленка,
Двойни серны…» Продолжу тот ряд –
Как молочные два поросёнка,
Что на блюде наш радуют взгляд.
«Твоя шея — столп кости слоновой,
А глаза точно блюдца озёр…»
Утонуть в них поэтам не внове,
В них ныряют они до сих пор.
«Нос твой — башня Ливанская. Ноздри
Запах крови ловили не раз,
И ветра в направленье угрозы
Обратили её на Дамаск.
Голова твоя, как от Кармила…»
Визажист был когда-то такой.
Он такое мог сделать для милой,
Не достать её голой рукой.
Два ведра вылил краски пурпурной
На кудряшки вкруг шеи-столпа…
Соломон в своей страсти амурной
На гламурную куклу запал.
«Ты прекрасна, твоя миловидность
Пересилит запрет и деликт,
Компенсирует даже фригидность,
Если пылкостью Бог обделит.
На твой стан, так на пальму похожий,
Я залезу, где грудь как кокос…
Я вкушу сладкий плод, благо лёжа,
Не так страшен огромный твой рост.
Ухватил бы я пальму за листья
И в прохладе её пребывал.
Твоя грудь — виноградные кисти,
Их бы тоже я все оборвал.
От ноздрей твоих запах, что с яблонь,
А уста твои — тоже вино…
В опьянении под одеялом
Сном забыться мне не суждено.
Многим ведь от похмелья уставшим
Твоё слово, что пиво с утра.
Среди всех, уст твоих пожелавших,
Есть, кому я товарищ и брат.
Мне желание друга священно.
От себя я друзей не гоню,
Потому твоей брагою пенной
Всю компанию я напою».
«О, приди, мой возлюбленный, в поле
Тебя выведу я. От гуляк
Отрешишься ты и на раздолье
Порезвишься как вольный казак.
Поутру ты пойдёшь в виноградник
Посмотреть — распустилась лоза
И раскрылись ли почки… В награду
Я готова тебя лобызать.
Окажу я тебе свои ласки,
Мандрагоры тебя опьянят.
И смогу я без всякой опаски
Быть с тобой вдалеке от ребят.
Всех плодов моих зрелые дольки,
Назови их кокос иль кишмиш,
Я взрастила для милого только,
А друзьям — фига с косточкой лишь.
Допущеньем желающих к телу
Суламити себя не марать.
И как царь мой заметил по делу,
Я грозней чем наёмников рать».
"Оглянись, оглянись, Суламита!
Взгляд твой дерзкий подобен грозе,
Разгони хоровод Манаитский,
Чтоб на нас он с тобой не глазел".
Глава 8 Препятствий много для любви
1 О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы.
2 Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих.
3 Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
4 Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, — не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.
5 Кто это восходит от пустыни, опираясь на своего возлюбленного? Под яблоней разбудила я тебя: там родила тебя мать твоя, там родила тебя родительница твоя.
6 Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный.
7 Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем.
8 Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее; что нам будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за нее?
9 Если бы она была стена, то мы построили бы на ней палаты из серебра; если бы она была дверь, то мы обложили бы ее кедровыми досками.