Однако Амината права – исчезновение принцессы останется незамеченным лишь до поры до времени. Выбраться из Ксар-Алахари ей удалось по одному из давно заброшенных ходов для слуг. Никто и не догадывался, что Карине известно об этих ходах, но рано или поздно ее хватятся, заметят, что она вовсе не занята подготовкой к лицезрению кометы, – по крайней мере, в том смысле, в каком это от нее ожидалось.
Карина бросила еще один взгляд вверх, на Ксар-Алахари. Сверкающий, словно жемчужина, дворец на горизонте уменьшался с каждым ее шагом по направлению прочь от Старого города. Что ж, здесь, на улицах, она, по крайней мере, чувствует живое дыхание праздника – пусть и не играет в нем какой-то роли.
– Не пойду я назад, – заявила она скорее самой себе, чем Аминате. – Не сейчас, во всяком случае.
– Назад – это куда? А?
Карина и Амината разом обернулись на голос того самого артиста из «Танцующего Тюленя». С ножом в руках он выскользнул откуда-то из тени, и девушки, инстинктивно отшатнувшись, уперлись спинами в стену ближайшего дома. Мужчина стремительно приблизился к ним. Карина, в невольном порыве защитить служанку, прикрыла ее рукой.
– Дошел до меня тут слушок, мол, по Зирану рыщет какая-то молодая музыкантша, – медленно произнес артист. Лезвие ножа сверкало в сумерках. – Рыщет, пляшет, поет, всегда ускользает сразу после представления и никогда не появляется в одном месте дважды.
В надежде на помощь Карина отчаянно заметалась взглядом по улице, но та вдруг оказалась страшно, невыносимо пуста. В этой части Нижнего города публика давно научилась испаряться в момент, лишь только в воздухе запахнет жареным.
– Смотрю, у вас достаточно свободного времени, чтобы выслеживать соперников по ремеслу. Не лучше ли потратить его на улучшение собственных навыков? – храбро выпалила Карина.
Секунду она прикидывала – не позвать ли стражу, но решила не провоцировать артиста на атаку.
– Что еще присоветуете, прекрасная газель? Или лучше сказать… ваше высочество?
Взор Карины метнулся вверх, ко лбу, где из-под головного платка выбилась прядь волос, и она мысленно выругалась. Лгать ей ничего не стоило, принцесса занималась этим по сто раз на дню, но никакой ложью не прикроешь блестящих серебристых кудрей цвета облака перед бурей. Всем известно – это отличительный знак Алахари – хиранского царствующего дома.
– Раз уж вы меня узнали, – сказала Карина (какой смысл отпираться от того, что очевидно?), – то, несомненно, сами понимаете: в ваших жизненных интересах бросить оружие и как можно скорее удалиться.
– Напротив, я полагаю, что в моих жизненных интересах как можно скорее узнать, на какой выкуп не поскупится Хаисса Сарахель ради единственной дочери.
«Единственной ныне живущей», – поправила его Карина мысленно.
Адреналин ли от недавнего триумфа на сцене ударил ей в голову или те несколько чаш вина, что она успела осушить, но принцесса не испытывала и тени страха – она шагнула вперед, почти прямо на лезвие ножа, не обращая внимания на Аминату, которая в панике тянула хозяйку за рукав.
– Ну, давайте! – второй раз за вечер Карина приняла вызов. – Рискните.
В конце концов, погибнув, она снова встретится с Баба и Ханане. И править страной не придется.
Тело нападавшего напряглось, он приготовился к выпаду. По спине у принцессы пробежал холодок. В ушах пронзительно зазвенело. Вдруг на заднем плане воздвиглась тень Дозорного женского пола с мечом в несколько раз большим, чем маленький кинжал артиста. Стражница действовала молниеносно. В угасающем вечернем свете вспыхнули ее ослепительно белые, как иссохшие кости скелета, доспехи. Резкой подсечкой она сбила артиста с ног и в воздухе перехватила его оружие.
Карина с Аминатой, прижавшись к стене, наблюдали за этой сценой широко распахнутыми глазами. Когда сражается Дозорный, нельзя мешать – таково золотое правило. Следует отступить в сторонку и вознести благодарность своему божеству за то, что сражается он не с тобой.
Дозорная заехала нарушителю спокойствия локтем в физиономию и сломала ему запястье с той легкостью, с какой дети ломают веточки. Так, с вывернутой под неестественным углом рукой, он рухнул на землю в лужу собственной крови.
Но оглушительный звон в ушах у Карины не прекратился, а только усилился, когда Дозорная повернулась к ним с Аминатой, и принцесса по серебристо-алой перевязи на груди у женщины поняла: перед ней не просто Дозорная, а сама Верховная Старшина Хамиду. Если возвратить принцессу во дворец прислали саму главноначальствующую над Дозором, значит, в Ксар-Алахари кто-то всерьез раздосадован. Очень и очень всерьез. Карина была тронута и испугана одновременно, а какое чувство сильнее, разобраться не успела.