Наскоро убедившись, что Амината цела и невредима, принцесса, с вызовом вздернув подбородок, посмотрела на прославленную воительницу. Дозорные, вне всякого сомнения, приносили много пользы – обыкновенно им поручались задания слишком секретные или деликатные, чтобы возлагать их на обычных стражей, но было в них нечто, всегда заставлявшее Карину ежиться от тревоги.
– Ладно, вы меня поймали. Куда отправимся? К Фариду?
В воздухе повисла долгая, слишком долгая пауза. Наконец Верховная Старшина Хамиду ответила:
– Я должна доставить вас к вашей матери.
И тут впервые за весь вечер в сердце Карины постучался настоящий ужас.
3. Малик
Сердце Малика бешено колотилось. Он гнался за мальчиком, укравшим бумаги. Надя и Лейла пытались не отставать. Промчавшись мимо группы арквазианцев, которые в своих ярких одеждах из кенте[9] перебирали на прилавке бамбуковые трещотки, парень едва не врезался на ходу в компанию детишек, игравших в вакаму. Вдруг ветер донес до Малика шепот потусторонних существ. И обуявший юношу ужас заставил его побежать еще быстрее.
Малик потерял беглеца из вида, поравнявшись с кучкой торговцев, грузивших в повозку ковры. Судя по символу божества Котоко, вышитому на их зеленых кафтанах, принадлежали они к Сизигии Земли.
– Э-э-э… Простите, – прошептал Малик, буквально согнувшись пополам от изнеможения.
Он хотел спросить купцов, не видали ли те мальчика с красно-коричневой кожаной сумой в руках, но, как это всегда случалось, когда он пытался заговаривать с незнакомцами, слова будто застряли у него в горле.
– Не знаете ли… То есть не было ли здесь… В смысле, вы не видели тут мальчика с кожаным мешком?
Старший торговец окинул взором спутанные волосы Малика, его изорванную одежду, и глаза его сузились. Кроме того, в следующую секунду юноша с ужасом осознал, что забыл скрыть свой акцент.
– Проваливай отсюда, проклятый кекки! – Торговец харкнул, и на потрепанный хитон Малика приземлился здоровый сгусток мокроты.
Брат с сестрами поспешили ретироваться раньше, чем нежданный враг успел пустить в ход что-нибудь повесомее ругательств. Не меньше часа провела троица в поисках, но скоро стало ясно, что мальчишка пропал и его не найти. К кому бы Малик ни обращался за помощью, все гнали их прочь, а некоторые даже швыряли в них камни и отбросы, не успевали они и подойти.
Ненависть к эшранцам не была для Малика чем-то неожиданным. Уже больше двух столетий его народ страдал от нее – с тех самых пор, как зиранское войско вторглось в их горы, чтобы погасить вражду между местными кланами, да и осталось там навсегда. Чтобы оправдать продолжение оккупации, зиранцы объявили, что эшранские старейшины не в состоянии отдать долги. Те же отвечали, что Зиран использовал войну для захвата плодороднейших земель Эшрана. Оно и понятно: в Оджубае климатические условия становились год от года все менее благоприятными.
Малик не мог судить, где правда. Он знал только ту действительность, в которой вырос. В ней зиранцы торжествовали, а его народ был повержен.
Не в силах сделать больше ни шагу, юноша тяжело опустился на землю у старой, осыпающейся стены из песчаника. Безуспешные поиски случайно привели их обратно в окрестности пропускных пунктов, где теперь мирно дремали на песке чипекве, а давешняя сказительница лениво и рассеянно наигрывала что-то на джембе под баобабом. Татуировки цвета слоновой кости при этом, казалось, приплясывали на ее теле, и, хотя смертельная усталость пронзала все естество Малика, прежнее томление, жажда внимать старухе вдруг вернулись.
Терзаясь жутким стыдом, он не мог заставить себя поглядеть в глаза сестрам. С этой сумой, с этим кожаным мешком исчез их единственный шанс начать новую жизнь в Зиране. У них не осталось ничего. А кто виноват? Только Малик.
– Простите меня. – Слезы душили его. – Мне так жаль. Смертельно жаль.
Он невероятным усилием заставил себя посмотреть на Лейлу и увидел, что ее глаза закрыты, а губы шевелятся в беззвучной молитве. Малик и Надя знали, что в таких случаях ее лучше не трогать.
– Зачем ты вышел из очереди, ведь я запретила тебе? – наконец зазвучал голос Лейлы, зазвучал спокойно, только дрожащие плечи выдавали ее.
Взор малышки растерянно метался между сестрой и братом. Выглядела она почти такой же расстроенной, как Малик.
9
Кенте – яркая западноафриканская ткань из узких полосок, сшитых между собой и, как правило, украшенных фигурами животных. Особенно распространена в Гане.