- А то сама не ведаешь! – так просто князя было не провести. Он знал, что ведьмин взгляд простирается на многие версты: глядит ведьма сквозь Царь-гору, блуждает взгляд ее по полям колосистым, возносится в небесную высь со степным соколом, следит за добычей в лесной глуши с волком кровожадным – и не скрыться от него.
- Поберег бы ты себя, княже, - Абельхаят налила в костяную чарку водицы и протянула Вацлаву. Ведь не послушает он ее речей праведных, не внемлет доводам разума, сплюнет на землю, обзовет ведьмой и уйдет восвояси. Но смолчать она не смогла – сердце разрывалось на кусочки малые. – Пожирает изнутри тебя злоба черная! Прогони тьму из души своей, освети себе путь к прощению огнем небесным – тогда исцелишься!
Окинул Вацлав ведьму тяжелым взором: испещеренное шрамами лицо ее покрывала вязь шаманских символов, на челе обруч медный, пропитанный кровью тварей лесных. Очи – смола янтарная с крапинами солнечного света. Не такие глаза должны быть у ведьмы степной! Черные, бездонные колодцы, в зрачках которых виднеется лик Мораны-смерти, пленяющие молодцов, что посмели в них заглянуть колдовской силой – вот истинный ведьмин взгляд. Рано же степные шаманы окунули ее в кровавую реку, не по годам посвятили в черные тайны свои – Абельхаят не было и двадцати годков.
- Не за этим я пришел к тебе! Не надобно мне твоих советов! Говори, что узнала о предателе проклятом? - словно раскат грома прогремел глас князя в избе. Он приосанился, гордо вздернул подбородок, сложил руки на груди широкой - лишь бы ведьма не заприметила, как голос дрогнул в отчаянье. Абельхаят скривила уста в усмешке: все видят очи ее, слышат каждый звук уши ее - сорвался голос княжеский, на миг встрепенулся, словно воробушек в клети - восемь зим прошло, а князь все мести ищет. Распирает изнутри его злоба, выплескивается наружу страшная сила, пожирая нутро княжеское. Дорогой ценой обходится ему месть - жизнью платит кровавую дань князь.
Ведьма заплела черные волосы лентой, распростерла руки над котлом медным и принялась ворожить. Застыло все в безмолвии, загустел воздух, словно кисель ржаной, пахнуло из котла терпким ароматом зверобоя. Во дворе пугливо заржал конь, будто почуяв беду, что в избе ведьминой предречется. Сгустились сумерки, тяжелым покровом стелилась ночь на землю. В воздухе витал запах ельника, настоянного на теплом солнышке. Все постепенно темнело, теряло свои очертания. Верхушки деревьев в перелеске становились едва различимы, тая в последних лучах уходящего солнца. Чудилось за яркой вечерней зарей зарево пожарища, которое ненасытно пожирало избы, оставляя после себя лишь горсть сизого пепла. Умолк в степи слаженный птичий хор, успокоились веселые трели жаворонков - все застыли в благоговейном трепете.
- Отрекся от имени своего братоубийца, - раздался в ночной тиши ведьмин голос. - Страх дарует ему силы, сподвигает на безумства жестокие! В Вольнограде, за семью стенами каменными, за сотней стражников ратных да за замками амбарными сидит князь Ивар, Радомиром нареченный, и дрожит от страха, участи своей дожидаясь! - ведьма отпрянула от котла. Все сызнова пришло в движение, засуетилось: поленья весело затрещали под котлом, сверчки продолжили свою песню, прерванную из-за ведьминого пророчества, в углу пробудилась Тьма.
Вацлав сидел чернее тучи. В Вольнограде правил князь Велимир - некогда добрый друг его. Без его помощи не отстроили бы братья города истлевшие, не отбились бы от набегов лукнеса. Ему бы в ноги кланяться, но Ивар пошел другой дорожкой - той, которую ведал только он. Нет больше князя Велимира, сгубил его подлый братец да на престол княжий зад свой примостил. Вот чем обернуться может помощь бескорыстная - вонзиться в спину кинжалом острым, ударить в сердце копьем предательства. Схоронил радушный Велимир братоубийцу в своих чертогах, дабы стрела мести не настигла Ивара, и сам пал, сраженный этой стрелой, предназначенной для другого.
- Скажи лукнесу, что не будет меня ровно три луны, - обратился Вацлав к Абельхаят. Он уже решил, что будет делать, и никто слова против молвить ему не посмеет. Ведьма коротко кивнула: что говорить, когда сердце зажглось ярким пламенем мести?