Нашему взору предстала безумная, фантасмагорическая картина, напоминающая больше безумное видение наркомана, переборщившего с зельем.
На куске ткани, вырезанном, как вдруг до меня дошло, из платья, лежали детские кости. Гладкие, вываренные, отделённые одна от другой, они занимали так мало места… Казались такими ненастоящими… Такими придуманными…
Очень хотелось протереть глаза, ущипнуть себя и проснуться, вот только из кошмара, в который меня занесло, нельзя было сбежать.
Мёртвые пустоши жизни, благопреятственные для всяческих паразитов, обильно облепивших стебель агонизирующего мира, и с красным смехом, инфернальным хрустом, сладостным чавканьем пожирающих, всасывающих терзающих благословенный амброзий, не отпустят заблудшую душу. О нет! Они вцепятся в нее искажёнными клешнями, вопьются клыками, обовьют кольцами анаконды, сжимая и сжигая самое естество. Ибо нет предела мерзости и гниению. Владыка разложения, хохоча и дуркуя, пляшет джигу с тенями, что родят пожирателя! Бойся, о смертный, огненные спицы пронзили колёса, поводья зажаты дланью моногосильной, Джаггернаут готов направить колесницу вперёд по мостовой, выложенной костьми…
Я моргнул и дёрнулся, стряхивая оцепенение.
Опять? Что это было? Что…
Додумать не успел.
Позади раздался страшный и мерзкий скрип. Нет, не скрип, смех!
Мы обернулись одновременно и на миг мне показалось, что Слепец все же сумел пробиться через амулеты Иоганна, и меня засосало в мир грёз.
Пустые глаза Кивы дёргались из стороны в сторону, рот девочки открывался и закрывался, из него потоками лилась черная, густая и тягучая кровь, которой там попросту неоткуда было взяться!
- Хе, - она сфокусировала взгляд на нас и заговорила. – Хе-хе… Как вам нравится-видится мой подарок? Хороший-интересный, да-да?
Мужской голос, исторгаемый головой маленькой мёртвой девочки, внушал неподдельный ужас, желание сбежать отсюда как можно дальше, вот только голова перегораживала единственный выход, а подходить к ней я не решался. Слишком страшно было.
- Безумец, прочь уйди, - вперед выступил Айш-нор, и в голосе его я не слышал ничего, кроме чистой, незамутнённой ярости. – Тебя секунды лишней слышать не желаю. Забейся в угол, ниц пади, и думай о страданиях своих в тот миг, как душу я поймаю.
- Ой страшно-боязно, трепещу-кричу, - зло рассмеялась голова. – Для начала поймай-найди меня. Не сумеешь, не сможешь, не сдюжишь, слабенький демон. Я следил-наблюдал за тобой, кто-то растерял-бросил почти все силы. Что можешь-умеешь без них, да-да?
Айш-нор промолчал из чего можно было заключить, что наш недруг попал в цель.
- Зачем ты это делаешь? – задал я глупый и несвоевременный вопрос.
- А-а-а, маленький экзекутор, - мертвый взгляд устремился на меня. – Спрашиваешь, почему творю-совершаю все это? Разве не очевидно? Вы ведете-тащите с собой столько вкусных и сочных детишек-малышек. Я заскучал-исстрадался по нежной-сладкой детской плоти. Тут грустно-печально, голодно-одиноко. А вы явились, чтобы скрасить мое изгнание-бегство, да-да?
Я грубо выругался, и Сюин добавила ещё пару крепких словечек, хорошо подходящих к ситуации.
Пожиратель гнусно засмеялся и продолжил.
- Вы хвалить-любить меня должны, да-да. Ваши враги-недруги вступили в мой город и застряли в нём. Теряют время и людей, да-да, а вы уходите-убегаете всё дальше. Здорово-хорошо же, стоит одной маленькой-сладкой девочки.
Китаянка дернулась, как от удара, после чего в один прыжок преодолела разделяющее их расстояние. Меч ударил сверху вниз, располовинив голову и прекратив этот безумный диалог.
В самый последний момент наш враг успел сказать еще одну фразу, но она засела у меня в мыслях, точно репейник.
- Ждите, - прошептал он, а в следующую секунду все закончилось.
Мы остались одни возле потухшего костра, в логове, вырытом посреди пустыни с помощью магии. И единственным нашим трофеем стали останки ребёнка, сожранного каннибалом-демонопоклонником.
Оставалось надеяться лишь на то, что она умерла до начала пиршества.
В лагерь возвращались смурнее тучи. Никто не хотел говорить об увиденном, но пришлось рассказать всё Гормлейт и Малоуну.
Охотники приняли весть о смерти девочки на удивление спокойно. Похоже, внутренне они были готовы к чему-то подобному, а потому лишь кивнули нам и сообщили, что почти закончили с мясом и, в принципе, можно двигаться.
Мы предали останки Кивы огню, после чего как могли затёрли следы стоянки, потратив еще один драгоценный эликсир Ананды, и двинулись сперва к оазису, пополнить запасы воды, а после - на север.
Настроение у всех оставалось где-то на уровне плинтуса, но, кажется, люди наконец-то прониклись серьёзностью ситуации. Шизанутый каннибал с замашками Рэмбо – это повод всерьез озаботиться вопросом безопасности, тем более что пожиратель явно дал понять - он не оставит нас в покое по-хорошему. Хотим того или нет, придется драться.
Вот только вопрос: а как поймать того, кто сам только и делает, что расставляет ловушки и заманивает в капканы? Что противопоставить поистине сверхъестественным талантам нашего недруга? И как быть с гейскими паладинами, продолжавшими сидеть на хвосте?
Да, если ублюдок не врал, они потеряли время и людей, забравшись в безымянный город, напичканный дрянью, но даже так у меня складывалось нехорошее ощущение, что эти не отстанут.
Хотелось бы надеяться, что рейнджеры и пожиратель попросту перебьют друг-дружку, но что-то мне подсказывало: так легко отделаться не выйдет.
Поэтому на каждом привале мы вбивали детям в голову одну единственную мысль: караван оказался в очень опасном месте, никуда из лагеря не выходить, обо всём непонятном докладывать, и вообще – не отсвечивать лишний раз!
К счастью, запасённого мяса должно было хватить на какое-то время, а потому можно было безостановочно идти на север, на далёкие горные пики, делая в день по тридцать-сорок километров и, как я хотел верить, все дальше и дальше уходя прочь от преследователей.
***
- Здесь. Точно здесь.
Фаррел был серьёзен как никогда.
Ему надоел этот поход. Надоела Великая Пустошь. Надоела одержимость светлейшего. Но солдат выполняет приказы, а не думает. И он не лжёт вышестоящим. Особенно когда те в ярости.
Он покосился на старшего паладина и с трудом сдержал вздох печали.
Пару дней назад след завёл отряд в разрушенный город на границе Пустоши. Его следовало обойти. Но они решились на проверку.
«Пятеро! Слишком много для одного дня!» - подумал Фаррел.
Но кто мог подумать, что разведчики напорются на сильного искажённого. Что-то в последние дни везет на этих уродливых тварей. Мёдом им, что ли, намазано? Почему именно его рота?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности, но паладин и не думал его озвучивать. Он был хорошим солдатом.
Тем не менее, даже он почти дошёл до края. Терпение истощилось. Оно неудивительно – сутки потратить на поиски врага и не найти ровным счётом ничего. Противник покинул логово, и если бы не остаточные магические эманации, Фаррел и не понял бы с кем имеет дело.
К счастью, в подземельях наследил не один только пожиратель.
Они смогли найти место боя, после – добрались до выхода. Ну а дальше всё оказалось на удивление легко и просто. Да, беглецы использовали свои артефакты, но те, похоже, начали выдыхаться, а эликсиров явно осталось не слишком много.
И потому он уверенно вёл отряд, почти не сбиваясь и не теряя времени.
Да, пришлось остановиться, чтобы воздать последние почести товарищам, но на этом всё.
И вот, они тут.
- Уверен? – Лехри присел рядом, глядя на ничем не примечательный участок почвы, возле которого замер Фаррел.
- Здесь жгли костёр. Залили всё эликсиром, но немножко пропустили. Или что-то помешало. Неважно. Тут – запах крови.
- Человеческой?
- Животных.
- Стало быть, пополнили запасы.
- Так точно.
- И всё?
- Ощущаю тончайшую нотку магии пожирателей из города… Деталей разобрать не выходит.