— Ты что, совсем сдурел? — в один голос крикнули Святослав и Милорада.
— Да ничего ему не будет, — махнул рукой Влас. — Поспит денек, да отойдет. Что⁈ Он бы шум поднял!
— Ой, дурак грешный, — простонала Милорада. — А еще волк. Какой кошмар. Мы умрем тут все.
— Надо спрятать его, — указал на растянувшегося на полу слугу Святослав. Он быстро огляделся, нашел пустую перевернутую бочку и подозвал Власа. — Давай, ты за ноги.
Влас пожал плечами и сделал, как велели. В четыре руки они отнесли бедолагу к бочке и спрятали. Сверху набросали одежды, да так и оставили.
— Что мы ему скажем, как проснется? — спросил Влас. Свят вместо ответа только многозначительно выпучил на друга глаза.
— Что ты дурак грешный, — ответила вместо него Милорада.
Вместо ответа Влас наклонился, схватил кошку поперек живота и принялся ерошить ей шерсть, игнорируя гневные вопли и шипение.
— Вот, займись теперь своими кошачьими делами.
— Умник такой! — стрельнула глазами Милорада. — А вместо сада все равно болото из дерьма развел.
— Раз смышленая такая в садоводстве, то помогла бы, — огрызнулся Влас. Милорада выпрямила спинку и взглянула на парня так, словно раз в десять превосходила его ростом.
— А может, и помогла бы. Если б вы меня вежливо попросили, а не держали при себе, как животину бесполезную, да Ольге глазки строили.
Тут уж Святослав чуть воздухом не поперхнулся. Горящие кошачьи глаза уставились на него со всем осуждением мира.
— Так никто ж не говорит, что ты бесполезная, — безобидно протянул Влас. — Сама говорила, что у тебя лапки. Но ежели они способны на что, то ты б показала.
— Может, и способны, — махнула хвостом Милорада. Выжидающе уставилась на Святослава.
Юноша уже заученным движением склонил голову.
— Прости. И помоги нам, пожалуйста, чем сможешь.
На секунду ему показалось, что на кошачьей морде мелькнула улыбка.
«Вот ведьма», — подумал Свят без тени веселости.
— Начинайте сеять и сажать, — сказала Милорада, а сама вспрыгнула на кочку посуше и, стараясь особо не принюхиваться, принялась наминать землю лапками, оглушительно мурча.
Урчание наполнило зал, эхом разлилось под сводчатым потолком. Святослав взял первый саженец яблони и тут же заметил, как молодое деревце начинает разрастаться корнями. Поставил его в ямку в земле, и то в ту же секунду укрепилось, влагу всю выпило и зазеленело листьями.
Наконец, работа пошла споро. Свят и Влас только успевали саженцы подносить, а те в ту же минуту прорастали и начинали одеваться в зеленые наряды, как теплым летним днем. На ветвях набухли почки и тут же раскрылись белые и розоватые цветки. Воздух напоился сладким ароматом, так что даже навозный смрад растворился.
Когда последнее деревце было посажено, двери с грохотом распахнулись, и на пороге показался Кощей. Как будто караулил, право слово. Милорада тут же вскочила с места и спряталась среди зеленой листвы. Но взор Кощеев ее и не уловил, все его внимание приковалось к Власу.
— Это кто еще такой? — нахмурился он, шумно втягивая воздух.
Святослав шагнул вперед.
— Слуга мой.
— А, значит ты руками прислуги сад моей невесте высаживал. Ну, так-то и я могу. Не считается! — махнул Кощей рукой. Свят побагровел.
— Как это «не считается»? Мы оба старались! Оба сеяли и сажали.
— А на госпоже Милораде вдвоем и женитесь? — ехидно передразнил Кощей. — Нет уж, не позволю раскрасавицу такому позору подвергнуть. Не считается!
Влас подошел вплотную к Святославу и прошептал на ухо:
— Может, и его лопатой огреем?
— Да иди ты! — шикнул Святослав.
— Что? — нахохлился Кощей.
— Ничего. Раз не считается, то давай другое задание, — потребовал юноша.
— Нет больше для тебя работы, парень. Невеста моя только сад просила, — потер руки хозяин мертвого царства.
— Быть того не может, — снова подал голос Влас. — Ты ли, Кощей, женской натуры не знаешь. Они ж в один день одного хотят, в другой — другого. Ты спроси, вдруг госпожа Милорада еще чего пожелает. А мы как раз пока еще тут как тут.
— Позволь самим спросить ее, — подхватил Святослав.
Кощей долго сверлил их взглядом, но все-таки хлопнул в ладоши, ухмыльнулся, будто в радость ему было наблюдать за стараниями очередного женишка.
— А пусть так. Только сперва помойтесь, а то смердит от вас, как от навозной кучи.
Поклонились юноши, выдавливая из себя последние капли признательности, а когда ушел Кощей, так и не удостоив сад взглядом, посмотрели друг на друга. Усталость, которую оба гнали от себя, навалилась на них гранитной плитой. Не успели они ничего сказать, как из бочки раздалось кряхтение.