— Батюшки, — Влас подскочил к бочке и принялся откапывать бедолагу-слугу из-под вонючих тряпок. — Дружище, ты не серчай, с перепугу я.
Из бочки показался скрюченный человечек с огромной блестящей лысиной, на которой высилась шишка размером с мышиное гнездо. Полные непропорциональные губы растянулись в улыбке.
— Ничего, садовничек, мне и крепче доставалось. А можешь ты меня еще разок огреть, а то мочи нет этой госпоже прислуживать? Ежели вам какая помощь нужна будет, чтоб забрать ее отсюда, ты намекни. Старик вам чем-нибудь да подсобит.
Глава 22
После бани к Святу и Власу вернулись силы. Юноши бы все равно охотно согласились поспать, после работы в свадебном саду руки и спины нещадно болели, но стоило им выйти и облачиться в оставленные для них на лавках черные одежды, Кощей тут же послал за ними.
— А все-таки хорошо эта нечисть живет, — рассуждал на ходу Влас. — У них и баня прям в доме. Как думаешь, наши когда-нибудь так жить будут?
— Это колдовство, — отрезал Святослав, туже затягивая пояс.
Ручной труд вытеснил почти все мысли, а жар парной расплавил оставшиеся, но стоило холоду запустить ледяные пальцы в его влажные волосы, как он весь встрепенулся.
— А Милорада-то?
— Ничего с ней не будет, — успокоил его друг. — Она ж у тебя смышленая, все с ней будет хорошо.
Похожий на тень слуга провел их в зал, где Святослав впервые говорил с Кощеем. Там их уже поджидал хозяин дворца, Ольга и госпожа Милорада. А на коленях у нее лежала стиснутая невесомыми ручками рыжая кошка. Святослав замер на пороге. Нахмурился.
Кощей же только ухмыльнулся.
— Ну вот, жених, хотел увидеть мою ненаглядную — пожалуйста.
— Я хотел бы поговорить наедине, — процедил он.
— Не-е-ет, дорогой мой. Муж и жена, как знаешь… Никакого шушуканья! — пригрозил он. Заложил руки за спину и склонился к распрекрасной невесте, аж светившейся от белил. — Что скажешь, душа моя? Понравился тебе сад? Отпустим этого жениха восвояси?
— Не знаю, — томно вздохнула распрекрасная. — Хорош сад, да все сердце мое тоскует. Того и гляди, до свадьбы надорвется, Кощеюшка.
— Чего ж ты еще желаешь, ненаглядная?
— Конька хочу, — недолго думая, сказала она. — Такого, чтоб скакал быстрее солнечного лучика, да говорить умел. Чтоб я между домашними делами успевала росинки весенние собирать, да тебя ими умывать.
И расплылась в медовой улыбке. Кощей аж крякнул от удовольствия и перевел многозначительный взгляд на Святослава, чуть кивнул, мол, полюбуйся. И, недолго думая, хлопнул в ладоши.
— Желание твое для меня закон, бесценная моя невеста. Слыхал, женишок? Раздобудь конька. Раздобудешь, так и быть, отпущу Милораду и княжество тебе верну.
— Позволь с невестой переговорить наедине, — напирал Святослав. Кощей встряхнулся от такой наглости.
— У всего есть цена, юноша. Даже у времени моей драгоценной невесты.
— Дай мне хоть словом с ней обменяться. Может, уже остыло ее сердце, а я зря стараюсь.
— Вот ведь, молодежь, — махнул рукой Кощей. — Ладно. Но не вздумай позволить себе всякого.
И, погрозив ему пальцем, выгнал всех вон. Затем и сам вышел следом. Святослав проводил его взглядом, стиснул челюсти, глядя как медленно закрываются тяжелые двери.
Вдруг за спиной раздался визг. Госпожа Милорада вскочила со своего резного трончика, держа за шкирку рыжую кошку и тряся другой рукой. На белоснежной коже появились две алые точки от острых кошачьих клыков.
— Скотина драная! Вот как выброшу тебя в окно, будешь знать! — рыкнула лже-невеста. Святослав дернулся было спасать кошку, но Дана выставила руку в предупреждающем жесте.
— Не-е-ет, женишок, не так быстро, — ухмыльнулась она. — Ничего я ей не сделаю, ты же меня знаешь. По крайней мере, пока никто из вас глупостей не творит. Не будешь же больше кусаться, кошечка?
— Кожу мою верни, ведьма проклятая, — рявкнула Милорада.
— С радостью бы, да не могу, моя хорошая. Или тебе не терпится в объятиях Кощея побывать? То еще удовольствие, должна сказать, руки молодого князя гораздо теплее и нежнее. Правда ведь?
— Зачем ты это делаешь? — устало спросил Святослав. — Зачем это все?
— Не твоего ума дело, свет мой, сделанного не воротишь, — отмахнулась Дана и усадила кошку на свой трон. — Но раз уж ты взялся исполнять мои скромные женские прихоти, я сделаю так, что ты сможешь вернуться в Дол и получишь все, что тебе дорого. Я ведь не злая, милый мой. И у меня хорошая память, я всегда плачу добром за добро.