Он жестом велел Розе подойти ближе.
Зал был наполнен гулом сердитых спорящих голосов.
Но ничто не встревожило меня так, как решимость леди Маргарет: она выдвинулась вперед и, прищурившись, уставилась на Розу.
Роза снова повторила, что готова поклясться на Библии: она Лия. Теперь она жалеет, что сестра не приехала вместе с ней, но они даже подумать не могли, что друзья ей не поверят.
Леди Маргарет вдруг выкрикнула:
— Нет! Это не та девочка! Это ее двойник, но с другой душой и другим сердцем.
Мне показалось, что толпа сейчас взорвется. Злобные вопли неслись со всех сторон. Епископ потребовал:
— Тишина! Принесите Библию, чтобы девочка поклялась. И еще принесите священную книгу евреев. Пусть ее мать поклянется, что это ее дочь Лия.
Роза и Флурия испуганно переглянулись. Роза снова заплакала и кинулась в объятия матери. Флурия выглядела изможденной после заключения в башне, слабой и не способной что-либо сказать или сделать.
Книги принесли, но я так и не понял, что это за «священная книга евреев».
Меир и Флурия пробормотали ту ложь, какая от них требовалась.
Роза же потянулась к толстой Библии в кожаном переплете и, не раздумывая, положила на нее руку.
— Клянусь, — сказала она, и голос ее от волнения звучал приглушенно и хрипло, — клянусь всем, во что я верю как христианка: я Лия, дочь Флурии, воспитанница графа Найджела. Я приехала, чтобы восстановить доброе имя матери. Я прошу об одном: пусть мне позволят покинуть этот город в уверенности, что мои родители-иудеи свободны и не понесут наказания за мое отречение.
— Нет! — выкрикнула леди Маргарет. — Лия никогда не была так красноречива, никогда в жизни! Она показалась бы немой по сравнению с этой девушкой. Говорю вам, девушка обманывает нас. Она сама участвовала в убийстве сестры!
Тут граф вышел из себя. Он закричал так громко, как не кричал в этом зале никто, кроме епископа.
— Как вы смеете подвергать сомнению мои слова? — возмутился он и сверкнул глазами на епископа. — А вы? Как вы смеете сомневаться, если я говорю вам, что являюсь опекуном обеих девочек, а их образованием занимается мой брат?
Вперед вышел Годуин.
— Ваше преосвященство, прошу вас, не позволяйте делу зайти слишком далеко. Отпустите всех этих добрых иудеев по домам. Неужели вы не понимаете, какую боль испытывают родители, когда дети отрекаются от веры отцов? Я наставник этих девочек, я горжусь ими и люблю их истинной христианской любовью, но я не могу не сострадать их несчастным родителям.
На мгновение повисла тишина, если не считать лихорадочных шепотков. Толпа колыхалась из стороны в сторону, как будто народ собрался сыграть в какую-то странную игру.
Теперь все зависело от того, что скажет леди Маргарет.
Она уже хотела что-то возразить, нацелив указательный палец на Розу, как вдруг из толпы выступил старый Эли, отец Флурии. Он выкрикнул:
— Я требую, чтобы меня выслушали!
Годуин замер от тревоги. Флурия припала к груди Меира.
Старик дождался полной тишины. Он вышел вперед, поддерживаемый Розой, и остановился, вперив невидящий взгляд в лицо леди Маргарет. Роза застыла между ними.
— Леди Маргарет, тайный друг моей дочери Флурии и ее славного мужа Меира, как смеете вы сомневаться в рассудке деда Лии? Это моя внучка, и я узнал ее, несмотря на все ваши сомнения. Стал бы я обнимать вероотступницу? Нет, никогда. Но это Лия. Я узнал бы ее, даже если бы тысячи Роз заполнили зал, утверждая обратное. Я знаю ее голос. Я знаю ее так, как не может знать ни один зрячий человек. Или вы не верите моим сединам, моему разуму, моей честности и чести?!
Он протянул руки к Розе, и девочка упала в его объятия. Старик прижал внучку к своему плечу.
— Лия, — прошептал он. — Лия, девочка моя!
— Но я просто хотела… — заикнулась леди Маргарет.
— Молчите, говорю вам, — сказал Эли так громко, словно хотел, чтобы все в большом зале слышали его. — Это Лия. И я, столько лет возглавлявший синагогу, подтверждаю это. Подтверждаю. Да, мои внучки вероотступницы, а посему должны быть изгнаны из еврейской общины. Мне горько, очень горько сознавать это, но еще более горько мне видеть упрямство той христианки, которая явилась причиной вероотступничества. Ведь если бы не вы, Лия никогда не покинула бы любящих родителей!
— Я делала только то, что…
— Вы вырвали сердце у этой семьи, — обвинял он. — И вот теперь вы отказываетесь от нее, когда она проделала такой трудный путь, чтобы спасти мать? У вас самой нет сердца, госпожа. А ваша дочь, какую роль во всем этом деле играет она? Я призываю вас доказать, что перед вами не та девушка, какую вы знали. Приведите одно-единственное свидетельство того, что это не Лия, дочь Флурии!