Лань закрыла глаза, и ее спутник позволил девушке плакать в тишине. Дождь заглушал любой звук, который она могла бы издать. Когда ее плечи расслабились, а прерывистое дыхание стало ровным, Лань снова подняла голову. Плотнее натянув плащ на плечи, девушка взглянула на хина и осознала, что тот сидит под дождем в одной тонкой белой рубашке. Ткань намокла и стала полупрозрачной, обрисовывая стройные мускулы, словно набросок углем. Рубашка была разорвана с одной стороны, и по ней, как уродливое чернильное пятно, растеклась кровь.
– Ты можешь вылечить мою руку? – ее голос был не более чем шепотом.
Пристальный взгляд хина снова сосредоточился на ней, и девушка увидела в глазах парня, как одолевающие его самого мысли рассеиваются, будто дым.
– Не могу. Но если доверишься мне, я могу наложить временную печать на металл… и на твою ци.
– Мою… ци?
На лице хина отразилось понимание.
– Так ты и правда ничего не знаешь?
Лань уставилась на своего собеседника.
– Тогда ты точно не практик, – заявил парень после нескольких минут молчания. Он сосредоточенно нахмурился… – У тебя сильная связь с ци. Я почувствовал ее слабый след в лавке старика Вэя, а потом в комнате чайного домика, но затем все исчезло… до этого момента. Похоже, пробив печать на запястье, элантийский маг разблокировал твою силу. Ты вся светишься от ци.
Печать. Ци.
Подобные слова она встречала только в сборниках рассказов или слышала в старых легендах.
Лань прикоснулась пальцем к своему лбу. Гудение энергий, которое она ощутила после того, как они приземлились в лесу… то, как мир ожил в чистейшей, самой невероятной гармонии, что ей когда-либо довелось испытывать. Было ли это?..
Хин наклонил голову. Дождь ручейками стекал по его черным волосам, но он смотрел на нее, усталый и серьезный.
– Я знаю, что в наши дни о древних практиках говорят только в легендах и преданиях. Но мы существуем. Всегда существовали. и ты… – казалось, он хотел дотронуться до ее левой руки, но передумал и вместо этого указал на ее шрам: – Если ты не одна из нас, тогда ты каким-то образом связана с кем-то из практиков. Никто из нас не станет накладывать на другого человека печать без особой на то причины.
Ее сердце… Лань никогда раньше не чувствовала, чтобы оно билось так сильно. Уставившись на хина, она испытала внезапное желание прижаться к нему, чтобы убедиться, что он не растает в темноте, как дым или тени.
Как мама.
Поскольку Лань молчала, парень вздохнул.
– Позволь мне тебе кое-что показать, – сказал он. – Дай мне руку. Обещаю, будет не так больно.
Лань нравилась его манера говорить: прямо, честно, излагая всю правду, какой бы суровой она ни была. Она устала от лжи и недомолвок.
Девушка колебалась.
– Что ты собираешься сделать?
Хин выглядел усталым.
– Наложу Защитную печать на металл, введенный в твою плоть и вены, чтобы замедлить распространение серебра. Мне нужно будет смешать его с Фильтрующей печатью, чтобы обеспечить отток крови, в то время как металл останется в ловушке, чтобы у тебя не отнялась рука. Затем… Я нанесу обезболивающий бальзам.
Лань медленно протянула руку и заставила себя замереть, когда он дотронулся до ее кожи. Парень был нежен и чтобы успокоить ее, едва касался запястья кончиками пальцев.
Хин прижал указательный и средний пальцы другой руки к ее плоти, и Лань резко вздохнула. Казалось, воздух вокруг мерцал – незаметно, но так, что это находило отклик в ее душе, как недостающие аккорды в гармонии. Она почувствовала, как что-то потекло с кончиков его пальцев в ее руку, просачиваясь сквозь кровь и кости.
Лань нарушила тишину.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что маг разблокировал мою силу… взломав мою печать?
На лице хина промелькнуло удивление.
– Так ты ничего не знаешь ни о печати на своей руке, ни о том, почему элантийские маги охотятся за тобой? К тому же сам верховный генерал?
– Верховный генерал? – ошеломленно повторила Лань.
– Он отчитывается непосредственно элантийскому губернатору этого королевства. Полагаю, этот человек командует всеми элантийскими магами. Разве ты не заметила его браслеты?
– Я была слишком занята, разглядывая его металлические, несущие смерть руки.
– Ты уклоняешься от ответа, – нахмурился парень.
Она не уклонялась, просто не знала, что ответить. Лань подумала о Зимнем маге, о его пронизывающих, как лед, глазах.
Я думал, что узнал магию, которую в последний раз видел двенадцать лет назад. Ту самую, которую не мог забыть.
Затем он произнес те же слова, которые двенадцать циклов назад сказал ее матери… Только в этот раз Лань поняла их смысл.