Аринэль подала ей тёплую руку, и Экталана вложила в неё маленькую хрупкую ладонь. Сияние вокруг эльфийских пророчиц стало ярче.
Ветер, дохнувший им в лицо, переплёл между собой длинные пряди золотых и пепельно-серебристых волос и развеял, как туман, их бледные силуэты.
И только два последних листочка сорвались с вершины Кэнтрианэ, и, танцуя, умчались вдаль.
Так ушли последние из эльфов…
***
Экталана крепче сжала ладонь Аринэли.
Морской бриз ударил в лицо свежестью и прохладой. Они стояли у самой кромки прибоя, и белая пена волн омывала их ноги. Взволнованное и прекрасное Море осыпало брызгами обеих эльфиек. И Экталана ловила солёные капли бархатом губ, и глаза слезились от величественной картины, тянувшейся к горизонту.
Солнце уже окунулось в тёмно-синюю водную бездну. Краски заката заливали небеса заревом, и золотые блики угасавшего светила плясали на волнах.
Экталана положила руку на грудь. Сердце щемило от сладкой печали. Ладонь её стиснула сияющий зелёный камень, и она рванула тонкую цепочку. Краем глаза заметила, что тоже сделала и Аринэль.
Зелёный самоцвет на раскрытой ладони мерцал лунным светом.
– Прими наш дар тебе, Экталанэ! – тихо сказала Хранительница Арина.
И лучезарные эльфийские камни-сердца с коротким всплеском исчезли в морской пучине.
И тут же белый туман затянул серебряный саван вод, он клубился, вбирая в себя хрустальные брызги, белые барашки волн. Как искрящийся айсберг он вздымался к тёмным вечерним небесам, величественной воздушной крепостью, скрывая в своих пушистых объятьях последний эльфийский закат.
Экталана вскрикнула.
Белые клубы вились кольцами, так словно они были живыми, и вдруг из сияющей пелены поднялась искрящаяся, как снег, голова дракона.
Последние отблески солнечных лучей, пробиваясь сквозь мглистую завесу, засверкали огненно-красными глазами и алой пастью. Распахнулись, как паруса, молочно-белые крылья. И на чистый прибрежный песок шагнула огромная трёхпалая лапа.
Сверкая, как осколок льда, окутанный мистической вуалью тумана, он выступал из серебряных вод – грозное легендарное чудовище – Последний Дракон Мира.
Огромный, как бревно, хвост змеёй метнулся к эльфийкам и упал у их ног, словно трап корабля. И, переглянувшись, девы ловко взбежали на спину древнего гиганта. Дракон взревел, развернулся и скользнул в воду.
***
Экталана чувствовала небывалое волнение. Она дрожала, в ожидании вглядываясь в туманную мглу.
Чудеса продолжались. Исполинская чешуйчатая голова поднималась высоко над водами, но под ногами эльфиек уже была обычная палуба корабля, странного белого корабля, сделанного явно не из дерева, но из полых драконьих костей.
Волшебная ладья скользила вперёд, разрезая острым килем туман Тенистого мира, и уже не крылья, но паруса несли её по ветру.
И всё-таки теперь Экталана чувствовала жизнь, не угасавшую в эльфийском паруснике.
С волнением, нетерпением и робостью неслись они навстречу далёкому Благословенному Краю.
И вот сквозь клочки редеющего тумана, ясным глазам Экталаны предстал изумрудный остров, восстающий из морской пучины. Серебристо-белые искорки чаек кружили над ним, и горы вздымались в небеса, такие же лазурные, как воды у его берегов.
И даже отсюда видела эльфийская княжна пышные сады и дивные яркие цветы, пёстрым ковром украшавшие землю. И ветер доносил их дивные ароматы.
А ещё у серебряного причала сияли, как звёзды, лучезарные эльфы.
Их было так много! Все те, кто был дорог ей, и даже те, кого она ещё не знала, теперь они пришли приветствовать последних Элдинэ, вернувшихся домой.
И в их числе увидела Экталана любимого Киралейна, и сердце её ликовало.
А рядом, рука об руку, в белых одеждах, как величественные духи света, стояли её родители – Великий князь Эктавиан из рода Лаудуса и ослепительно прекрасная, как свет далёких звёзд, Элинэль, дочь Элирана.
И при виде отца и матери Экталана уже не могла сдержать чистых, как роса, слёз. Но впервые за долгие годы это были слёзы радости, а не скорби.
И Экталана улыбалась свету и счастью, грядущему впереди.
– Вот мы и вернулись домой… – прозвенел за её спиной хрустальный голос Аринэли.
– О, да! – воскликнула Экталана, вскинула руки к небу, приветствуя легкокрылых чаек, и рассмеялась беспечным звонким колокольчиком.
А с берега, прокатившись по волнам Серебряного моря, донеслась приветственная песнь, и сердце ликовало от счастья при сладостных звуках дивных эльфийских голосов.