– Это сок плодов лиариса, – объяснил эльф.
Они поболтали как старые друзья. Гларистар оказался весёлым и приятным собеседником, пусть и немного легкомысленным.
– А где королева Мара, и Великий князь, и княжна Экталана? – поинтересовался Литей после завтрака.
– Твоя госпожа ещё спит, князь бродит где-то в лесу, а Экталана ждёт тебя у Белого Дворца, – выпалил эльф на одном дыхании.
– Тогда поспешим! – заторопился Литей.
– Я тебя провожу, – кивнул Гларистар и пошёл впереди, насвистывая песенку и привлекая тем самым всех окрестных пташек.
***
Экталана приветствовала Литея улыбкой, от которой у него земля ушла из-под ног. Потом она повела его по своим владениям, показывая, теперь уже при свете дня, наиболее красивые места Элтлантиса. Начиная Мраморной площадкой и заканчивая Заповедным озером.
– Это Кэнтрианэ. Я рассказывала тебе о нём вчера…
Экталана, сегодня одетая в золотое платье, похожее на паутину, расшитую чешуёй дракона, указала изящной рукой на гигантское дерево. Напоминавшее кряжистый дуб, оно горело в солнечных лучах золотом листвы, и это отличало его от других лесных великанов – серебряных, словно подёрнутых инеем.
– Оно никогда не меняет листвы, – сказала княжна. – Во время дождя и ветра с других деревьев срывает листья, а это за всю долгую вечность не потеряло ни одного. Это самое древнее из деревьев. Говорят, оно растёт здесь от начала времён и родилось в день Сотворения Мира.
– А самоцветы на ветвях? Неужто каждый из них когда-то носил эльф? – спросил Литей, разглядывая таинственно мерцающие зелёные камни, раскачивающиеся меж золотой листвы.
– Да, каждый. Это эльфийские сердца, оставленные на память потомкам, – подтвердила Экталана. – Даже если эльф гибнет вдали от дома, а не уходит по собственному желанию, рано или поздно камень возвращается назад. Только эльфы Запада не носят камней. А когда рождается новый эльф, на дереве появляется зелёная почка, из которой вырастает новый камень. Но такого не случалось уже давно. После моего рождения. Я была последней.
– Значит, ты самая юная из эльфов? – улыбнулся Литей. – А кто самый старый?
– Аринэль. Она самая древняя, – задумавшись на миг, ответила девушка, увлекая его дальше.
– Волшебница из леса Арин? – переспросил Литей.
– Да, она. Но о ней ты, наверное, знаешь побольше моего. Она в дружеских отношениях с твоим королём и госпожой Марой. А я её видела только один раз, и то в видении.
– Как же ты поняла, что это она, если ты её не знаешь? – удивился Литей.
– Глупый! – беззлобно усмехнулась Экталана. – Разве её можно с кем-то спутать?
Литей подумал, что он бы, наверное, смог.
– Она протягивала мне дивный ларец, украшенный зелёными камнями и серебряными узорами, и слеза скользила по её щеке. Я так и не поняла, что значит это видение. Впрочем, жизнь покажет… Тише! Ты напугаешь моих друзей! – Экталана предостерегающе вскинула руку.
– Каких друзей? – не понял Литей, оглядывая заросли.
Экталана шагнула вперёд, и из кустов орешника к ней потянулась голова оленёнка. Тёмные глазки беспокойно поглядывали на чужака, и ноздри трепетали. Но эльфийка достала из кошеля у пояса кусочки хлеба и две мелкие груши. И оленёнок уже без страха выпрыгнул на поляну.
Он был белоснежным, и только маленькие рыжевато-золотистые пятнышки мерцали, как огоньки.
– В лесу хватает травы и мха, но он любит, когда я приношу ему лакомства, – молвила княжна, кормя малыша с руки. – Иди сюда, Литей! Не бойся! Он теперь не убежит.
«А чего мне бояться, это же не волк?» – подумал Литей, зачарованный представшей ему идиллией.
И тут же зашумели кусты, и из них показалась жуткая оскалившаяся голова волка. Принц вскрикнул и схватился за меч.
– Нэа, харго![1] – вскрикнула Экталана от волнения по-эльфийски и схватила Литея за руку. – Это тоже мой друг.
– Волк? – опешил юноша.
А серый хищник улёгся у ног эльфийки с видом преданного пса, и даже оленёнок не убежал.
– Они… что же, у вас в лесу тоже добрые, – удивился Литей, – и мяса не едят?
– Нет. Волки – хищники. Такова их суть. Даже я не в силах это изменить. Но в моём присутствии он никого не посмеет убить.
– Понятно, – кивнул Литей поражённо, но, на всякий случай, отодвинулся подальше.
Потом тропы привели юных путников к хрустальным водам Лианэли.
– Это живительная река, – объяснила Экталана. – Очень добрая. Я люблю слушать её песни. Иногда она дарит мне красивые вещи. Вот такие, как этот браслет.
Серебряные кружева сияли на тонком запястье.
– Хочешь сказать, что эта река умеет говорить и даже одаривать своих слушателей? – недоверчиво переспросил Литей.