Изодранные в кровь пальцы норовили соскользнуть.
– Эй, держись, Соколица! А ещё лучше, взлетай! – крикнул Литей и сам удивился, что голос не подвёл, хотя руки дрожали от волнения. – Я сейчас что-нибудь придумаю…
Нужно что-то делать, причём срочно, ведь через миг она может сдаться, разжать онемевшие пальцы, и тогда уже никакая эльфийская магия не поможет и с камней не соскребёт.
Литей, напряжённый до предела, внимательно оглядел склон: если пройти чуть левее, потом перепрыгнуть через щель и вернуться вот сюда, немного назад, можно будет дотянуться до неё. Наверное…
Дарген действовал без промедления, не оставляя себе времени на раздумья и сомнения. Осторожно, чтобы и самому не сорваться, он прокрался по скале, опустился на одно колено, протянул руку…
И не достал. Ещё на длину ладони надо придвинуться, а дальше никак.
– Лигерэль, попробуй достать меня! – взмолился он. Потом хмыкнул невесело: – У тебя это обычно хорошо получается.
Она, цепляясь одной рукой за камень, потянулась другой, застонала от боли и бессильной ярости на саму себя:
– Не могу! Никак не могу!
– Ну, давай! Ты же сильная, ты ловкая… Чуть-чуть подтянись! Не лишай меня удовольствия поругаться с тобой ещё раз!
Лигерэль стиснула зубы, взвыла, напряглась так, что вены на руках вздулись, зашаркала ногами по скале и изловчилась-таки ухватиться за Литея. Теперь уже он выдернул её легко, почти без усилий. Обхватил крепко и, придерживая обессилевшую эльфийку, выволок наверх.
И только когда они отползли достаточно далеко от края, позволил себе сесть на землю и расслабиться.
Лигерэль стирала кровь с разбитых ладоней и пыталась изо всех сил изобразить, что ей было нисколько не страшно. А он вдруг рассмеялся весело, легко и беззлобно, глядя на неё.
Сальяда поднялась:
– Благодарю, конечно… Но, если ты думаешь, что я теперь перед тобой извиняться буду и прощения просить, то зря не надейся!
Она возвращалась к привычному облику Лигерэли – высокая, сильная, дерзкая, гордая. И Орлёнок из Даргкара поспешил встать на ноги, чтобы не взирать на неё снизу вверх.
– Идём! – велела Соколица.
Но тут же, вскрикнув, пошатнулась и упала как подкошенная. Из её ноги чуть повыше колена торчало оперение стрелы.
Рука Сальяды молниеносно дёрнулась к луку, но слегка шепелявый голос за спиной Литея холодно предостерёг:
– Нет, нет, нет, даже не пытайся это сделать! Одно движение – и тебе конец, цыпочка!
Дарген медленно обернулся, очень медленно, чтобы случайно не спровоцировать врага. Прямо за его спиной стоял высокий, обвешанный с головы до ног оружием воин лет сорока. В том, что это был воин, а не крестьянин или охотник, сомневаться не приходилось.
В руках у него был арбалет, метивший в застывшую, стоя на коленях, эльфийку, но его ложе легко могло упереться и в грудь Литею.
Ещё один – бородатый, широкоплечий, приземистый мужичок – отбросил прочь лук и вынул из ножен тяжёлый, двуручный меч, подошёл ближе и встал между Литеем и Сальядой. Дарген отметил про себя, что оружие его не слишком годилось для пешего воина, но тяга к двуручникам была присуща многим знакомым Литея – дань моде и попытка показать себя героем, силачом, словом, порисоваться, привлечь внимание.
Впрочем, возможно, незнакомец ещё недавно восседал на лошади, а рубить с седла таким мечом было куда удобнее, чем коротким, лёгким клинком.
Расстояние между Литеем и бородачом было небольшим, а в спину дышал арбалетчик.
– Так-так-так, стрекоза, отлеталась! Ладно, с девчонкой ясно – эльфийка, – все тем же гадким, шлёпающим, каким-то лягушачьим голосом сказал коренастый, – а собаке – и смерть собачья. А вот ты, что делаешь в этом лесу, а, мальчишка?
– Я – эльфийский пленник, – недрогнувшим голосом соврал Литей.
– Пленник, значится, кхе-кхе, – воин усмехнулся. – Что-то ты не больно на пленника похож… Меч вона на боку! Чего же у тебя его не отняли, а?
– Ну и что, подумаешь, меч, а у неё вон сколько оружия-то! – не отступил Дарген. – Я пока меч выхвачу, она меня на кусочки изрубит. Они, эти твари проклятые, знаете, какие шустрые!
– Да уж шустрые и хитрые, – согласился незнакомец, – только и ты, вижу, не лыком шит! Скажи-ка мне, будь добр, если ты у них пленный, что же ты не сбежал, когда она в пропасть упала, а доставать её полез?
– А толку-то бежать? – играл свою роль туповатого простачка Литей. – Всё равно словят. Удрал уже сегодня утром… Знаешь, как они мне за это бока намяли! Их же тут много. Куда сбежишь-то? Они же, твари проклятые – шустрые! А эту, если бы не вытащил, так они бы, поди, решили, что это я её со скалы… Подумать страшно, что бы со мной тогда сделали. Что я, враг себе, что ли?