– Никто не хочет. Но её не избежать, Эктавиан! – возразила Мара.
И сумрачные взгляды остальных говорили, что она выразила общее мнение.
– Эрсель, я уже наслушался о том, что творят борцы за свободу человечества. И я не хочу смотреть, как будут издеваться над моим народом, как их будут истязать, но не дадут уйти! Я не хочу смотреть, как будут убивать мою дочь!
– Отец, не надо! – взмолилась Экталана.
– Да, миэ чэлдо![1] Разве я не прав? Я не хочу видеть твою гибель. Не хочу, чтобы ты страдала. И никто, я думаю, здесь не желает видеть, как будут терзать другого. Я обещал тебе когда-то, Экталана, что мы уйдём вместе… Но ждать дольше выше моих сил! Настало время. Море зовёт! И я говорю: уйдёмте теперь, все вместе, разом! Оставим этот мир, погрязший в войне, в крови, в ненависти. Что? Что держит вас здесь? Назовите хоть одну причину, хоть один довод! Что вас держит? Гордость? Стыдно уйти, сдаться, перестать бороться с неизбежным?
Эктавиан окинул всех пронзительным взглядом, но ответом князю была лишь тишина.
– Да, стыдно быть слабым. Но не хуже ли обрекать на страдания своих близких и самих себя? Чего вы хотите дождаться? Перемирия? Его не будет! Море – это наше спасение. Там нас ждут, там нет ненависти, нет войны, нет зла… Уйдём! Избежим боли и ужаса. Разве вас не тянет туда? Я думаю о тех, кто уже там, и Зов становится непреодолимым. Я так хочу снова обнять мою Элинэль! Я чувствую, она ждёт нас – меня и Экталану. Так пусть увидит, какой красавицей стала её дочь! Я хочу видеть мать и отца, поговорить по душам с Великим князем Элираном, с госпожой Лаяной, с Ореном! А разве вам некого встретить в Благословенном Краю? Сколькие близкие уже там? Лиарин, там ведь и твои родители. А твои боевые подруги и друзья, Лигерэль… Неужто не хочется вновь их встретить? Ильдэирин, там твоя жена, твой сын. Может, хватит требовать от судьбы расплаты? Может, пора забыть о мести? Не пора ли уйти, уйти туда, где каждый из нас обретёт спокойствие и счастье?
– А люди? – тихо-тихо шепнула Мара. – Как же Литей, Лонгир и другие?
– Если эльфы уйдут, о них и не вспомнят, – уверенно продолжал Эктавиан. – Они могут уйти куда-нибудь… В Салинское княжество, к примеру. Там всегда уважали людей чести, соблюдающих клятвы. Пусть они не принимают королевскую власть, но салинцы не откажут в защите твоим воинам, король. А потом Литей сможет увести их ещё дальше, за горы Остенграда, и основать новое королевство на севере или востоке. Я вижу, вам не нравятся мои слова, но подумайте над ними хоть мгновение! Это единственный шанс спастись. Единственный!
Великий князь замолчал.
– Растаять… исчезнуть… Погибнуть, чтобы спастись? – задумчиво проронил Киралейн. – Не слишком приятное предложение. Да… Принять его выше моих сил, Владыка! Наверное, во мне слишком много людского. Я не хочу уходить ещё до поражения.
– Оно неизбежно! Как и эта война. А то, что предлагаю я, не поражение, а победа! – возразил Эктавиан. – Если мы уйдём, мы сохраним себя такими, какие мы есть – духами созидания. Заповедь эльфов гласит: «Нэа эста рига виа! – Нет ничего превыше жизни!» Если мы останемся, если снова возьмёмся за мечи, мы нарушим сами основы мироздания. Эльфы не должны снова стать палачами! Я знаю, Сальяда, мы обязаны вам жизнями… Ваши отряды сдерживали орды эльфийских убийц. Но наверняка даже ты сама чувствуешь – то, что вы делаете, неправильно. Ваши дела противоречат вашим душам. Стать чудовищами – вот что страшно! Не ухода должны мы бояться, но вырождения эльфов, изменения нашей сути! Люди называют нас злобными, нечистыми тварями. Нельзя, чтобы мы в самом деле стали таковыми!
– Ты прав во всём, Эктавиан, – покачала головой Мара. – Даже в том, что нас здесь держит лишь наша гордыня. Я всегда боролась. За всё, что у меня было и есть, я упрямо сражалась, цеплялась изо всех сил. И теперь я не могу просто оставить это!