Теперь уже юноша тяжело вздохнул:
– Ах, ясная госпожа, все эти историки, книжники и учителя такие скучные и старые! Порой они сами забывают, что и зачем решили рассказать. Попросту засыпают на полуслове, и всё стараются читать мне нравоучения. Поверьте, если бы они умели говорить, как вы, моя госпожа, я уже давно бы стал учёнее их самих! Вот, когда вы мне что-нибудь рассказываете, я готов слушать вас день и ночь.
– А это уже откровенная лесть, – улыбнулась его спутница. Но тут же спросила: – А эльфийский почему не стал учить? Тоже учитель плох? Чем тебе король не угодил? Или эльфы тебе не по нраву?
– Ну что вы! – сокрушённо молвил пристыженный ученик. – Эльфов я люблю. Вот и в Элтлантисе побывать мечтаю – поглядеть, как они на родине у себя живут, какие они там, чем от столичных отличаются… Ну а эльфийский мне не даётся, хоть убейте, ясная госпожа! Да и к чему он мне? Эльфы всё равно всеобщее лейндейльское наречие получше людей знают, а моё дело – знать воинское ремесло да управлять уметь.
– Знания ещё никому не помешали, – рассудила дама в сером плаще. – Знания – это сила. Ты вскоре станешь правителем Брелистона. А правитель должен быть мудрым и просвещённым. И уж во всяком случае, ему полагается знать историю и географию собственных владений, миэ белаэ ланхо![1]
***
«Миэ белаэ ланхо» – если она назвала его так, значит, короткий гнев схлынул.
Так она называла своего сына – короля Киралейна. И его, Литея. Иногда.
Он не знал точно, что значат эти нежные эльфийские слова, но знал, что в них его королева вкладывает всю свою любовь и душу.
Литей хотел попросить её рассказать что-нибудь, но осёкся, вспомнив о ране. Наверное, ей нелегко даются разговоры.
Весь сегодняшний день казался Литею тяжёлым и мрачным. В молчании и гнетущей тишине ехали они с самого рассвета. Да и вечером, на постоялом дворе, не было слышно ни шутки, ни какой-нибудь походной байки.
Он знал отчего. Воины чувствовали на себе вину, совесть давила им на плечи тяжким грузом.
Они – рыцари и защитники – не смогли уберечь свою госпожу от предательской стрелы. Она прилетела с западной стороны дороги, одна единственная и выпущенная точно в цель. Погоня, бросившаяся в лес, никого не обнаружила.
Было ясно, что никто не собирался их грабить – мыслимое ли дело ограбить отряд королевских рыцарей?
Нет, целью выстрела было убийство. Все понимали это.
Кто-то хотел убить её – их госпожу, королеву Мару, справедливейшую королеву Мару. Его королеву.
Ни одну женщину в мире не любил Литей так, как эту свою прекрасную спутницу. И хоть она казалась юной, как и сам Дарген Литей Ринай – Орлёнок из Даргкара, но он относился к ней с всё превосходящей сыновьей почтительностью. Ибо он считал её своей матерью.
Его родители погибли, когда ему было два года, и с тех пор он знал только одну мать – королеву Мару. И преклонялся пред ней. И вот на всеобщую любимицу королевского замка посмела посягнуть чья-то злобная рука.
Оттого и мрачны были нынче воины, оттого тяжело было на душе, а сердце сжималось от гнева и бессилия. Потому что ещё помнили, как она стонала, когда обламывали стрелу и выдёргивали её из раны.
Это делал сам Лонгир – предводитель отряда. Он никого больше не подпустил к своей королеве.
А Литей сидел подле и думал, что лучше бы в него пять раз воткнули и выдернули по десятку стрел, чем видеть мучения своей госпожи. В голове его не укладывалось, что кто-то мог желать ей смерти.
С самого начала ему не нравилась эта поездка.
Будь господин Лиарин дома, он ни за что не отпустил бы королеву одну в столь длинный путь. Но князя не было в Ринайграде. Вот уже пошёл третий месяц, как он, вместе с королём Киралейном, пропадал где-то на Юге, в землях Даргкара, ибо оттуда шли вести о беспорядках и народных волнениях.
Даргкар – Земля Орлов – давно разрослась за пределы Каран Геланской равнины. Она была поделена на две части Керг и Брелистон.
Хотя земли эти и принадлежали после Великой Битвы королю, много лет подряд ими управляли наместники короля из рода Ринай – потомки братьев королевы, Гермисея и Калахая, великих героев великой войны.
Сам юный Дарген Литей был праправнуком Калахая I, а имя своё получил в честь его отца короля Остенграда Даргена Ринай по прозвищу Дри, что на наречии востока значило «тёмный».
Сейчас ему было двадцать лет, и он с печалью думал, что будь он на три года старше, то уже сидел бы на троне в Брелистоне. И уж он-то смог бы навести порядок в этой земле.
Да, он был бы хорошим правителем, мудрым и справедливым. Тогда королю Киралейну не пришлось бы больше тревожиться о своих южных владениях. А королеве Маре не нужно было бы ехать в Мангар.