Он встречал Белую Деву обречённо и дерзко, как матёрый волк, загнанный псами. Рука его непроизвольно сжала рукоять верного меча. Он жаждал прихватить кого-нибудь с собой, словно зверь, в последнем порыве бросающийся на горло своему убийце. И Литей понимал, что сейчас Лонгир тянул время, прикидывая, успеет ли он достать насмешливого пузатого подлеца, прежде чем стальной болт сорвётся с глядевшего ему в спину арбалета в руках Галедана.
– Ты всегда был изрядной свиньёй, Шангалеро, – сплюнув, печально улыбнулся Лонгир, – но я не думал, что в твоей трусливой душонке найдётся столько гнили! А тебя хватило на подобную низость.
Шангалеро издевательски засмеялся.
– Предатель! – взревел рыцарь королевы, бросаясь вперёд и выхватывая клинок.
Звонко взвизгнул арбалет…
Лонгир застыл на месте, так и не сделав следующий шаг. Снова тонко пропела тетива. Меч выпал из руки воина, громко задребезжав на каменных плитах. Следом рухнул и сам первый рыцарь Ринайграда. Вокруг него быстро растекалась лужа крови, тёмно-вишнёвая в полутьме зала.
Литей громко вскрикнул во сне, но его никто не услышал.
Побледневший Шангалеро, которого едва не достал клинок Лонгира, в ужасе взирал на поверженного врага.
Потом наместник истерично хихикнул:
– Может, я и свинья, зато я жив, а ты подох, королевский пёс!
Невидимый до этого, из тени на свет шагнул невозмутимый Галедан. В руке он сжимал многозарядный арбалет. Стражник подошёл к мёртвому, несколько секунд постоял над ним, пока Шангалеро растерянно таращился с безопасного расстояния на своего слугу.
Затем Галедан отшвырнул арбалет на стол, склонился над телом Лонгира и стянул с его руки кольцо с королевской печатью.
– Ой, ой! Мы же его убили… А что, если об этом прознает король? – внезапно испуганно заголосил Шангалеро.
Осознав произошедшее, он вдруг заёрзал, переводя беспокойный взгляд с мёртвого тела на своего стражника. И Литей почувствовал такую ненависть к нему, что готов был разорвать наместника собственными руками, но у него не было власти над собственным сном.
– Вы несёте чушь, мой господин! – холодно отрезал Галедан. И на миг показалось, что это он – правитель города, а Шангалеро – его слуга. – Король ничего не узнает, потому что завтра короля уже не будет. Мы должны выступать немедленно. Таков приказ Предводителя, и я не советую вам нарушать его, мой господин! Мы и так уже потеряли время из-за этого… – Галедан кивнул на мёртвого воина. – На рассвете мы должны быть у Элтлантиса, чтобы ударить с двух сторон, взять проклятых тварей в кольцо, дабы ни один эльф не ускользнул. Так что… берите это кольцо, идите к своим рыцарям и прикажите им выступать, господин Шангалеро!
Наместник протянул руку к перстню и тут же отдёрнул брезгливо.
– Лучше возьми его себе! – рассудил он. – Пусть оно служит символом моего доверия, знаком, что ты приказываешь от моего имени! Ступай, сам собери воинов! А я следом… Мне, знаешь ли, что-то нехорошо, Галедан, ведь он меня чуть не убил, я так перепугался! Ты, вообще… оставь кольцо себе! Ты в военном деле более сведущ, поезжай впереди отряда, а я уж поодаль, в серединке… И королевская печать пусть будет у тебя, на случай неожиданной встречи с эльфийским дозором – это кольцо послужит нам пропуском в Элтлантис. Хотя, наверное, они могут начать стрелять, не дав тебе шанса показать им печать Ринай… – добавил уже тише Шангалеро.
Но Галедан на это внимания не обратил.
Он быстро надел перстень и сказал равнодушно:
– Как прикажите, мой господин! Я поведу рыцарей. И вы поторопитесь! Предводитель может неверно истолковать опоздание… – Галедан слегка поклонился и улыбнулся вновь, едва заметно, презрительно, не размыкая тонких губ.
Потом он обернулся, и Литей даже во сне вздрогнул под взглядом тёмных, равнодушно-жестоких, волчьих глаз.
[1] моя милая
Острая боль в боку вырвала Литея из сна, оставившего в душе ощущение абсолютного отчаяния и безнадёжности. Новый всплеск боли заставил его резко открыть глаза.
Широкоплечий воин в блестящих доспехах, ещё раз от души пнул Даргена по рёбрам, проревел, как медведь:
– А ну, подъём! Ишь развалились, поганцы! Спят, понимаешь, как новобрачные. Тьфу, нечисть паршивая!
Сапог воина угодил Сальяде в колено. Соколица, ничего не успевшая понять спросонок, пронзительно взвыла от боли.
Уж этого Литей не мог стерпеть!