— Во имя Аллаха милостивого и всемогущего, что вы здесь делаете! — вслед за стражниками, опомнился султан. Его голос бы прогремел, но ночь и тайна предприятия вынудили говорить тихо.
— А-а, а вы? То есть, простите, повелитель, мы выслеживали змею, — вслед за султаном, опомнился Абу-ль-Хасан.
— Какую змею, о чем ты толкуешь!
— Змею, что выползала из дворца и заползла в этот дом.
— Если позволите, расскажу я, — отодвинув визиря, вперед выдвинулся Джавад. — О, повелитель правоверных, все началось с того… телохранитель султана обстоятельно и во всех подробностях описал дела и обстоятельства, что привели присутствующих к сегодняшнему положению.
— … и это правда, как и то, что я стою сейчас перед очами царя времени и владыки веков и столетий, ожидая его решения, — такими словами черный телохранитель закончил свое повествование.
Султан почесал под чалмой.
— Змея, тело которой толщиной со ствол пальмы, говорите. И все это правда?
Вместо Джавада дружно закивали два воина, уткнувшись в песок.
— Возможно, одно и то же дело привело нас в столь поздний час к этому дому. В моем городе что-то творится, что-то мне не ведомое, но, клянусь Аллахом, не далее, как сегодня ночью разгадка этой тайны не уйдет от меня, как не ушла разгадка тайны от Харуна ар Рашида в деле, известном, как рассказ о трех яблоках.
34
Рассказ о трех яблоках
Шаир — рассказчик вновь взял паузу, уподобившись хитроумной Шахразаде, оканчивающей повествование на самом интересном месте.
— Здесь следует прерваться, чтобы поведать историю о многомудром халифе Багдада Харуне ар-Рашиде, его верном визире Джафаре, о найденном ими в сундуке трупе женщины, о невольнике и о трех яблоках, которые стали причиной многих бедствий многих достойных людей.
— Нет!
— Нет!
И хор слушателей возвысился до деревянного потолка, благо, ввиду низости постройки, время возвышения оказалось недолгим.
— Желаем услышать продолжение истории султана Шамс ад-Дина и визиря его Абу-ль-Хасана!
Шаир пожевал губами, на низком лбу четче проступил рисунок морщин — украшение не юноши, но мужа.
— Хорошо, — наконец произнес шаир. — Я продолжу историю султана Шамс ад-Дина Мухаммада и визиря его Абу-ль-Хасана, но вы — все, здесь присутствующие должны пообещать, не мне, но себе, когда в следующий раз встретите шаира, упросить его поведать историю о трех яблоках.
— Обещаем!
— Обещаем!
— Или прочесть ее в свитках и книгах, которые — а слухи об этом не пустой звук — ходят в среде обученных грамоте и письму людей.
— Обещаем!
— Обещаем!
— Давай уже дальше!
И шаир склонил голову.
— Слушаю и повинуюсь.
35
Продолжение рассказа о султане Шамс ад-Дине Мухаммаде и о превратностях судьбы
— Аллах свидетель — удивительные вещи творятся в моем городе, и разгадка их за этими воротами, — султан славного города Ахдада Шамс ад-Дин Мухаммад, ввиду секретности предприятия, произносил речи громким шепотом, ибо шепот, как и радость, и горе также может быть громким. Особенно, если шепчет владыка местности и жизней.
Вперед вышел Джавад и тем же шепотом произнес:
— О царь времени, владыка веков и столетий, ворвемся же внутрь, и кто бы ни был за воротами: огромная змея или коварная колдунья, клянусь Аллахом, не избежит муарового лезвия моего верного шамшера.
— Ворваться-то мы ворвемся, но твой шамшер, наряду с жизнями, заберет и разгадку тайны, и огонь недосказанности будет еще долго мучить славного султана, как и всех здесь присутствующих, пусть одним ухом и одним глазом, но посвященных в загадку из загадок, — голос разума, голос визиря Абу-ль-Хасана.
Шамс ад-Дин почесал под чалмой, силясь выбрать наиболее мудрое решение из возможных.
Аллах защити — выбрал, ибо глаза султана засияли в ночи собственным светом, словно две звезды, упавшие с неба прямо в глазницы повелителя правоверных (а кто сказал, что султан в своем городе не повелитель правоверных).
Шамс ад-Дин обратил огонь глаз на притихшего и даже благоразумно отошедшего в тень повара Пайама.
— Раздевайся!
— Я-а-а…
Путаны тропы мыслей человека, а если этот человек — высок, а если поставлен над другими, а если держит в своих руках жизни и судьбы, если султан… путанее в тысячу раз. Аллах, только Аллах, тот, кто возвысил небеса и простер землю, читает в умах, как в открытой книге, да и он, услышав в ночи, в близости опасности, слова великого султана… что подумал Аллах — неведомо, да и возможно ли смертным постичь замыслы и мысли бога. А вот подданные подумали, что султан того… умом тронулся, или, выражаясь ученым языком придворного лекаря из северных земель — сбрендил.