К началу следующего дня мы подъехали к высокой горе, и остановились под нею. И вершина ее поднималась много выше туч и облаков.
— Что это за гора? — спросил я у персиянина.
— Знай же, о Хасан, эта гора — и есть цель моих стремлений, и на вершине её — то, что нам нужно, и я из за этого привёл тебя с собою, и моё желание исполнится твоей рукою.
И я отчаялся, что буду жив, и сказал старику:
— Ради того, кому мы поклоняемся, и ради той веры, которую мы исповедуем, скажи мне, что это за желание, из за которого ты меня привёл?
И персиянин ответил:
— Искусство алхимии удаётся только с травой, которая растёт в таком месте, где проходят облака и разрываются. Такое место — эта гора, и трава — на её вершине, и когда мы добудем траву, я покажу тебе, что это за искусство.
И я сказал ему со страху:
— Хорошо, о господин!
И персиянин сошёл со своего верблюда и велел сойти мне и, подойдя вплотную, поцеловал меня в голову.
— На вершине горы ты найдешь траву, что превращает медь в золото, но там будет еще кое-что, и ты должен поклясться сейчас страшной клятвой, что выполнишь все, что я скажу, и принесешь мне то, что я скажу, и не обманешь меня ни в чем, и мы будем с тобою равны.
И мне ничего не оставалось, как ответить:
— Внимание и повиновение!
9
Продолжение рассказа второго узника
«Ассаляму аляйкум уа рахмату Аллах!»
Закончив фардж такими словами, Халифа-рыбак, или Халифа-мудрый (а, как мы помним, вслед за магрибинцем — мир его праху — мы и сами стали называть Халифу так) взял сеть с намерением отправиться к Пруду Дэвов.
Вчерашним днем Халифе улыбнулось счастье в размере утонувшего магрибинца и ста динаров, и сегодня Халифа решил испытать свое везение еще раз.
Подойдя к пруду, Халифа остановился и хотел закинуть сеть, как вдруг к нему приблизился другой магрибинец. Верхом на муле, еще более нарядный, чем тот, что умер. И с ним был седельный мешок, а в мешке две шкатулки, и в каждом кармане по шкатулке.
— Мир тебе, о Халифа, — сказал магрибинец.
— И тебе мир, о господин мой хаджи, — ответил Халифа, а внутри у него все сжалось.
— Приезжал ли к тебе вчера магрибинец верхом на таком же муле, как этот? — спросил магрибинец.
Халифа-мудрый понял, что сбываются его самые дурные предчувствия, и пришло время держать ответ. И он начал все отрицать.
— Я никого и ничего не видел! — Халифа боялся, что магрибинец спросит, куда тот поехал, а если Халифа ответит, что он утонул в пруде, магрибинец решит, что это Халифа его утопил.
— О, бедняга! — воскликнул магрибинец, — это мой брат и он опередил меня.
— Я ничего не знаю!
— Разве ты не связал его и не бросил в пруд, и он не говорил тебе: «Если высунуться мои руки, набрось на меня сеть и вытащи меня поскорее, а если высунуться мои ноги, я буду мертв, а ты возьми мула и отведи его к еврею по имени Шамиа, и он даст тебе сто динаров». И высунулись его ноги, и ты взял мула и отвел его к еврею, и тот дал тебе сто динаров.
— Если ты это знаешь, зачем же ты меня спрашиваешь, тем самым повергая в испуг честных людей?
И магрибинец ответил:
— Я хочу, чтобы ты сделал со мною то же, что сделал с моим братом.
И он вынул шелковый шнурок и сказал Халифе:
— Свяжи меня и брось в пруд, и если со мной случиться то же, что с моими братом, возьми мула, отведи его к еврею и возьми у него сто динаров.
— Подходи! — обрадовался Халифа.
И магрибинец подошел, и Халифа со всей тщательностью связал его, и толкнул в пруд, испытывая величайшее удовольствие, и тот упал в пруд и погрузился в воду.
Халифа подождал немного, и показались ноги. Тогда халифа воскликнул:
— Он умер! Если захочет Аллах, ко мне будут каждый день приезжать магрибинцы, и я стану их связывать, и они поумирают, пока в Магрибе не останется жителей!
И он взял мула и пошел, и когда еврей увидел его, он сказал:
— И этот тоже умер! Вот воздаяние жадным!
Еврей взял у Халифы мула и отдал ему сто динаров, а Халифа, занятый своими мыслями, спросил:
— Не скажешь ли, почтенный, много ли в Магрибе живет народа?
— Много, — ответил еврей.
— Сколько много? — настаивал на своем Халифа.
— Тысячи тысяч.
— Спасибо тебе, добрый человек, — сказал Халифа, весьма обрадованный таким поворотом дела. Если каждый день он станет топить по магрибинцу, то уже к следующему году сможет купить себе новый дом. Большой, с колоннами, а еще невольников и, конечно же, невольниц. Чернооких, с глазами, как у газели, с бедрами, подобными набитым подушкам. Сегодня же, после обеда, Халифа решил наведаться на невольничий рынок, дабы прицениться, да и платье обновить не мешает. А к тому времени, как последний магрибинец скроется под поверхностью пруда, он станет настоящим богачом. Можно будет даже не топить самому, а посылать невольников, из тех, что посмышленее.