— Рогнар, за это время я сильно привязалась к тебе, не меньше чем ты и понимаю все, что ты хочешь мне сказать, но…
Оборотень сжал ладонь чуть сильнее, причинив дискомфорт.
— Не торопись Вивиана, ты не хочешь говорить именно это. Смотри мне в глаза.
Смотреть в глаза? Как такое возможно, когда безумно хочется одного, но нельзя, причем обоим? Ρогнар смелее и лучше меня, он лишает себя будущего ради своего счастья, но я, слишком зациклившаяся на собственном народе, уже отрезала для себя любую перспективу иметь личное пространство. Поздно что-то менять. Пришлось брать себя в руки и смотреть в глаза самому близкому оборотню на свете:
— После прочтения Песни Шеша, к нам вернулась не только наша суть, но и возможность продолжить род. И ты знаешь, что драконы могут иметь детей только от себе подобных. Разве ты готов пойти на тo, чтобы твой княжеский род прервался?
Рогнар тихо рассмеялся, и против воли я даже расслабилась, но только на мгновение:
— Не поверишь, но я думал об этом с первого дня, как увидел тебя. Твой грим и безобразный вид меня совершенно не смутили. Я чувствовал твой запах, он был со мной все время, пока я искал тебя. А потом, один из залетных магов помог мне достучаться до тебя во сне и я смог хоть изредка, но быть рядом. Я смирился с этим, птичка, и ни разу не упрекну тебя ни в чем. Неужели ты ещё этого не поняла?
Поняла, и тем паршивей было это делать. Никому и никогда я не была так нужна, как ему и уже не буду. Да и не нужен мне никто после него: способного перешагнуть через себя ради другого. И именно поэтому я не хочу ломать ему жизнь, он достоин того, чтобы иметь свое продолжение. Подчиняясь порыву, я осторожно, как в первый раз, поцеловала его. Обрадованный, он попытался ответить, но я уже отвернулась и решительно встала. Мой вид говорил за меня без слов: это был приговор всему волшебному между нами, что закончилось не начавшись. Смотреть на него, застывшего и побелевшего, было не выносимо, и я ушла не оглядываясь.
— Ваша светлость, подождите…
Я не слышала, как мне кричит Эстридсен, и прошла мимо него, не особо понимая, куда так несусь. Меня сумел поймать граф и, добившись, чтобы я перевела на него более-менее осмысленный взгляд, невесело проговорил:
— По кристаллу связи тебя требует его величество Артанейн. Я так и не смог внятно объяснить ему, что случилось, но он сильно не доволен, что ты отказалась зачищать землю от оборотней.
Мелочно обрадовавшись передышке, я взяла его под руку, и мы пошли к выросшим, как грибы после дождя, палаткам. Солдаты не теряли времени даром, и разбили на поле один большой лагерь. Как-то незаметно всем стало безразлично, что среди них спокойно прогуливаются оборотни и драконы, которые ещё час назад были готовы перегрызть друг другу глотки.
Как я сумела ни разу не обернуться назад, не знаю. Но это был конец и для меня: приобретя крылья, о которых грезила всю жизнь с самого детства, я потеряла гораздо большее. Душу. И я не уверена, что обмен равнозначен.
ЭПИЛОГ
— Ваша светлость, вы знаете, что я всегда с вами соглашаюсь и поддерживаю все идеи и мысли. Но сейчас я категорически против такого решения. Вы не можете не поехать: маркиз ясно написал, что вы для него как сестра и без вас его присяга королю не будет иметь никакого значения. Юноше пора взрослеть и становиться герцогом, а вы не хотите поддержать его в столь трудный момент? Рисковать жизнью ради него могли, а оторвать свой великокняжеский зад от трона, нет, это уже из области невозможного!
Услышав столь резкую критику в свой адрес, я очнулась от дремы и пораженно протянула:
— Эстридсен!
Лейтенант стал моим лишним помощником сразу после того, как я сгладила конфликт с его величеством Артанейном, который почувствовав кровь мятежников, не захотел распускать войска. Ему было мало соглашения с оборотнями, в котором они подтверждают, что не претендуют на земли герцогства, и не будут приближаться к границам. Только пригрозив, что я легко могу забрать Тьялирр себе и успешно выдержать оборону против всех королевских войск Артанейна, он, в конце концов, понял, что, будучи в мире со всеми, приобретет гораздо больше, чем проявит никому не нужную гордость и обозлит соседей.
После этого, Артанейн перестал со мной общаться. Хотя его любимый племянник, в скором будущем полноправный герцог Тьялирра, всеми силами пытался нас помирить. А как по мне, так даже лучше, если Артанейн обижается и не лезет ко мне со своей дружбой. И чтобы подкрепить это, я случайно «забыла» пригласить правителя Павира на торжественное принятие мной титула Великой Княгини. После этого Бриар заикаясь, по секрету поведал, что его дядя был просто в бешенстве, поняв, что какая-то дракониха, чей народ еще вчера вымирал и был на грани полного уничтожения, плюет на его монаршую макушку с самой высокой колокольни и не пытается это скрыть.
Чтобы испортить мне настроение, Бриар сказал, будто его король собирается аннулировать договор о передаче драконам крепости Конуэй. Скромно улыбаясь, я заявила, что это бесполезно, так как этот вопрос был решен давно: король Сендаса с извинениями вернул мне ее со всеми прилегающими землями и частью горного хребта. Так что какие-то договоренности с человеком, не имеющим к Конуэю никакого отношения, мне не интересны.
Через некоторое время страсти улеглись сами собой, видимо все заинтересованные лица поняли, что я не обращаю внимания на чужие интересы и обиды должного внимания, и перестали мне досаждать. И вот Бриар прислал мне приглашение на торжественное принятие присяги верховному сюзерену и титула погибшего отца. Узнав, что там соберутся все, кто участвовал в последней кампании и правители соседних государств, я отказалась наотрез. Видеть эльфийского короля не хотелось, но я бы пережила это испытание. А вот пересекаться с Рогнаром мне было нельзя категорически. Ошибка, которую я совершила добровольно, продолжала меня грызть изнутри второй месяц: и днем, и ночью. Никому не пожелаю чувствовать себя предателем, особенно если в жизни стремишься все делать правильно. И знать, как он и что с ним, для меня сейчас было невыносимо.
— Что Трид? — лейтенант даже не подумал, что зашел слишком далеко за пределы принятого этикета, — так и будете прятаться от всех? Благодаря вам, с нами считаются, уже ко многим местные жители подходили с просьбой совершить справедливый суд, как было заведено раньше. Тут и там начали появляться новые храмы Шеша, один краше другого. Многие драконы вернулись в свои города и спокойно живут среди людей. И после всего этого вы готовы все бросить и бежать?
Жужжание советника с каждым днем становилось все навязчивей и сильно давило на сознание. Может быть, потому что он был прав, а я нет: это раздражало. А может быть, я просто устала, отсюда и плохое самочувствие: то тело станет ватным, то откуда ни возьмись появиться сонливость. Зевнув и подумав, что пора ввести в свой распорядок дня дневной сон, я непреклонно заявила:
— Бриар прекрасно знает, как я к нему отношусь, скажи, что княгиня сейчас болеет и как только, так сразу приеду и поздравлю его лично. Он не будет держать на меня зла.
Эстридсен понимал, что со мной разговаривать бесполезно, но он обязательно попробует поговорить со мной еще пару раз днем и вечером. На свою голову я приблизила очень принципиального дракона.
— Хорошо, как скажете ваша светлость, я зайду позже.
Стукнув каблуками высоких блестящих сапог с несуразно большими круглыми бляшками на икрах, он бесшумно покинул кабинет. Вздохнув, я вытянула ноги и обмякла в глубоком дедушкином кресле. Сил идти до спальни не было, а документы по текущим делам принесут во второй половине дня. Я посплю всего минут сорок, не больше…
— Пока живот на нос не полезет, так и будешь воротить нос и делать вид, что ничего не происходит? — ехидно прозвучал знакомый голос.
Только его мне сейчас не хватало. После того, как Шеш забрал с собой Тифона, он ни разу не давал о себе знать. Как-то набравшись духа, я попробовала его позвать, но вместо явления божества, в меня бросили гнилым яблоком. Решив, что на этом мы и закончим наше общение, я больше не появлялась в его храмах. У меня тоже есть гордость и даже больше, чем у деда. И вот на тебе, явился. Шеш сидел напротив огромного письменного стола. Единственное что можно было рассмотреть на его полыхающем лице, это тo, что он многозначительно поигрывал бровями, излучая всем своим видом яд и сарказм.