- Ты знаешь, как поступают с беглыми рабами? - в её голосе, в её глазах завывали стылые бураны, вымораживая даже сам воздух.
- Понятия не имею, - осколки полярных синих льдов его голоса ранили бы её, если бы в ней осталось хоть что-то живое.
- Неужели не поинтересовался ни разу?
- Зачем? - он сжимал зубы, чтобы не завыть. Лучше бы он выбрал смерть от рук Рональда, все равно, как бы тот не изощрялся в пытках, такой боли он причинить бы не смог. Не смог бы отнять у него последнюю мечту, пусть глупую и неосуществимую, но дающую возможность жить. Дышать. Но после слов Шу не осталось ничего, даже мечты. Хилл уже сам не понимал, что он говорит и зачем. Забыл, почему так и не сказал ей того, что собирался. Теперь это все уже не имело значения. У него оставалось ещё совсем немного времени, но и оно казалось лишним. Уж лучше поскорее.
- Может быть, ты бы лучше подумал, стоит ли нарываться, - в её словах больше не было ни злости, ни обиды, ни ехидства. Одно лишь равнодушие и пустота.
- Покончи с этим поскорее, Шу, - голос Хилла мог бы принадлежать поднятому некромантом трупу.
- Ты просишь легкой смерти?
- Нет. Не прошу. Мне все равно.
- Если тебе все равно, то зачем же ты сбежал?
- Долг, Шу. Мне нужно было отдать долг, - он отвечал, потому что ему уже на самом деле было все равно.
- Долг? Как глупо... - Шу смотрела на него, не в силах оторваться. Словно лишняя секунда могла хоть что-то изменить. Не в силах противиться искушению, она все же провела ладонями по спутанным светлым волосам, по влажным от крови щекам, по напряженным плечам... и смахнула с его рук оковы.
- Иди.
Хилл пошатнулся от неожиданности и замер, не понимая... словно во сне, поднял к лицу ободранные металлом запястья.
- Уходи, Хилл.
- Уходить?
- Да. Ты свободен. Иди.
- Куда? - Если он думал, что самое худшее с ним уже случилось, он ошибся. Оно только началось.
- Куда хочешь. На острова, в Ирсиду, в Метрополию, к оркам...
- Но... почему? - он не мог понять, что происходит. Не мог поверить, что она прогоняет его. Что он настолько безразличен ей, что она даже не хочет отомстить за оскорбление.
- Не беспокойся, Рональд тебя не тронет. Только тебе придется уехать отсюда. Далеко. Эрке тебя проводит.
- Не надо, - Хилл с трудом выталкивал слова сквозь непослушное пересохшее горло.
- Надо. Без него ты не сможешь...
- Не надо, Шу, - он перебил её на полуслове. - Нет.
- Что?
- Я не уйду.
- Что?
- Я никуда не поеду, Шу.
- Ты не можешь остаться в столице. Рональд не даст тебе...
- Я. Никуда. Отсюда. Не. Пойду. - Всего два шага, разделяющие их, показались ему бездонным провалом шириной в лигу.
- Хилл? Ты же хотел свободы?
Дурман боли и отчаяния не давал ему видеть ясно, но на миг ему показалось, что её глаза странно блестят, а голос ломается... последним усилием воли стряхнув с себя туманную пелену горечи, Хилл наконец увидел её. Такой, как она есть, а не такой, как хочет казаться. Слезы, горе, безнадежность. Отчаянная тоска. И взгляд одинокого, брошенного ребенка. Никому не нужной, несчастной маленькой девочки.
- Шу! - Хилл протянул к ней руки.
- Что? Что тебе ещё? - слезы лились из её глаз, но она даже не пыталась их утереть. - Извинений? Хорошо. Прости. Я была не права. Все! Уходи!
- Шу! Почему? Почему ты прогоняешь меня? - маленький шаг к ней, тяжелый, словно на его плечи уселся каменный дракон.
- Прогоняю? Я отпускаю тебя! Ты же этого хотел! - чтобы видеть его глаза, принцессе приходилось смотреть вверх. Хилл оказался совсем близко, так близко, что удержаться и не дотронуться до него было невыносимо трудно.
- Нет. Шу, - все ещё не до конца веря в то, что её слезы не плод его собственного воспаленного воображения, Хилл обнял её, притягивая к себе, собирая губами соленые дорожки с её щек. - Нет, вовсе не этого.
Зарываясь пальцами в мягкие черные волосы, лаская хрупкие плечи, он чувствовал, как она сама ластится к нему, обвивает руками. Снова вернулась обжигающая боль, но теперь он радовался ей. Радовался тому, что что-то в нем может болеть. Тому, что снова может дышать и плакать. Он прижимал тихо всхлипывающую принцессу к себе, и её горячие слезы чертили огненные дорожки по его обнаженной коже.