Не часто леди Дарниш ожидала предстоящего бала с таким нетерпением. Как бы она не была обижена, но увидеть Кея ей очень хотелось. Всего два дня. Два длинных-предлинных дня, и она наденет костюм лесной феи, украшенную крохотными жемчужинками карнавальную маску и отправится во дворец.
Возможно, эта книга была всего лишь жестом вежливости, но вдруг - чем-то большим? Таис не осмеливалась надеяться на это, ведь Его Величество не передал ей даже записки... но где-то в глубине души мечта о его любви все же осталась, и напоминала о себе грустным отзвуком полузабытой нежной мелодии.
Недоумение и раздражение виконта все усиливалось. Чего не хватает этой вредной девице? Да любая бы на её месте прыгала от счастья! Во время этой проклятой прогулки Морису пришлось сказать столько комплиментов, сколько не доводилось говорить за последние полгода. И все это под мерзким мелким дождиком, будь он неладен! Его идеальная прическа намокла и растрепалась, великолепный бархатный плащ испорчен водой и брызгами грязи безвозвратно, в горле першит... а ей хоть бы что! Как можно вообще вылезать из дому в такую гнусную погоду? Да ещё получать удовольствие от прогулки по парку, где с каждой ветки, стоит её хоть немножко задеть, льются целые водопады?
И, что самое ужасное, все его старания так и не принесли пока никаких существенных результатов. Все тонкие и продуманные намеки, подарки со смыслом, истории и баллады о счастливо соединившихся в законном браке возлюбленных она просто проигнорировала! И этот проклятый дождь! Еле-еле он улучил подходящий момент, чтобы поцеловать её, - попробуйте-ка проделать этот номер, не слезая с лошади! - и что в ответ? 'Ах, Морис, вы такой забавный! У вас на щеке мокрый листик!' Проклятье! Когда она станет его женой, никаких утренних прогулок под дождем. Или нет, пускай. Авось как-нибудь поскользнется в этой ужасной сырости и свернет себе шею.
К раздражению погодой и неуступчивой девчонкой примешивалась и злость на Её Высочество Ристану. Всего пятьдесят империалов, это же просто унизительно. Тем более, что он осталось не более двадцати, при том, что к завтрашнему приему у графини Ламбур ему непременно нужно новое платье. И плащ тоже. Да, к тому же, у неё всегда играют, и не иметь денег на ставки это значит расписаться в своем полном и окончательном банкротстве. Пока свеженькой истории о небольшом наследстве, оставленном троюродным дядюшкой из Метрополии, ещё более-менее верят, но стоит хоть раз показать, что в кармане пусто - и все. Слава богам, что осведомленность герцога о финансовых делах всех и каждого несколько преувеличена, иначе Дарниш не преминул бы просветить свою дочь. Вряд ли леди бы стала принимать его ухаживания, знай она, что у него, кроме долгов, ничего за душой не осталось.
И ведь что досадно - тем, у кого денег горы, вовсе не обязательно доказывать это всем и каждому. Взять хоть того же старика Урмана. Вздумай он пройтись по столице без единого медяка в кармане, никому и в голову не придет усомниться в его платежеспособности или же не отпустить любой товар в кредит. Да хоть целую лавку! Или же с картами. Любому достаточно одного лишь слова, безо всяких расписок... а самому Морису даже какой-то вшивый портной не отдает заказ, пока не получит все наличными.
Вот почему одним все, а другим ничего? Род Туальграмов ничем не уступает Дарнишам ни по древности, но по количеству заслуг перед короной. А он, последний его представитель, должен прозябать в нищете и брать в жены какую-то невзрачную девчонку, только бы не умереть с голоду. Нет, эту несправедливость непременно следует исправить. И девчонка не отвертится. Не захочет по-хорошему, так будет ей по-плохому. Ещё неделю, не больше, он поизображает из себя пылкого влюбленного кретина, и, если леди так глупа, что не ответит согласием на предложение руки и сердца, пусть пеняет на себя. Все равно Дарниш вынужден будет отдать её замуж. Ещё и благодарить будет, что Морис её взял, а не оставил с погубленной репутацией и незамужней.