– Яркое Пятно, – сказала Ухура, – я не знаю ваших обычаев тоже. Что бы ты сделала на моем месте?
– Я бы обменялась! Стремительный Свет сочиняет прекрасные песни!
Дальний Дым надеется… вообще-то я не должна тебе этого говорить, но Дальний Дым говорит, что он никогда не видел Стремительный Свет таким возбужденным… Стремительный Свет может сделать тебя своей наследницей. Такая перспектива, очевидно, возбуждала Яркое Пятно, и, когда Ухура ничего не ответила, она добавила:
– Стремительный Свет еще никого не выбрал. Если он умрет, все его песни будут потеряны, и это было бы ужасно!
Ухура осторожно сказала:
– Яркое Пятно, я не понимаю. Подожди, объясню тебе, как это происходит у людей. Может быть, я говорю о запретной вещи, но я хотела бы, чтобы ты знала, что это только по незнанию.
Яркое Пятно выгнула усы вперед, но Кирк видел, что кончик ее хвоста задрожал:
Ухура продолжила: У нас, людей, любой может петь песни. Если мистер Чехов научит меня своей, то я вольна петь ее когда и где захочу.
Дрожание кончика хвоста теперь усилилось, угрожая перейти во взрыв злобы. Кирк старался успокоить ее.
– А если мистер Чехов сочинит песню? – спросила Яркое Пятно.
– Я попрошу у него разрешения, прежде чем исполню ее другим, ответила Ухура. – Но другие люди могут и не делать этого, и мистер Чехов не удивится и не расстроится. – Гораздо более Мягким голосом лейтенант добавила:
– Если песня не поется, то она умирает, Яркое Пятно. Многие песни, которые я люблю, выжили только потому, что один человек услышал их и запомнил… и затем передал другим. Это наш обычай. Ваш, должно быть, очень отличается. Пожалуйста, расскажи мне об этом… Я не хочу причинять вреда из-за моего незнания.
Волоски меха, которые встали дыбом на шее Яркого Пятна, потихоньку начали укладываться. Кирк также почувствовал, что ее хвост расслабился, и наконец она сделала глубокий вдох и сказала:
– Никто… никто… кроме Стремительного Света не будет петь его песню без его разрешения! Многие из них он отдал. Вызывающий Бурю говорит, что это были песни, от которых Свет устал, но если бы он отдал все, чем бы он смог обмениваться?
– А я «отдала» песни, которые пела вам, Яркое Пятно? – спросила все еще озадаченная Ухура. – Все пели хором со мной.
Яркое Пятно ощетинилась снова.
– Мы не украли бы у тебя, лейтенант Ухура!
– Пожалуйста, Яркое Пятно, – вставил Кирк, – Ухура совсем не хотела оскорбить тебя или еще кого-нибудь. У меня был такой же вопрос… ты имеешь в виду, что можно петь хором в том случае, если песню поет кто-либо, кто имеет на это разрешение?
– Да, именно так, – сказала Яркое Пятно, снова успокаиваясь. – Никто не мог бы петь хором без тебя, лейтенант Ухура.
– Так значит, если я научу Стремительный Свет песне, он не будет петь ее без моего разрешения, – произнесла Ухура. Затем она подумала и спросила:
– Ты имеешь в виду не петь вообще или не петь на публике?
Теперь пришла очередь Яркому Пятну задуматься:
– Не петь ее на публике, насколько я знаю, – сказала она. – Но что барды делают между собой, ты должна узнать у Стремительного Света.
Кирк предвидел будущие неприятности.
– Яркое Пятно, – обратился он, – нам нужен твой совет. Если лейтенант Ухура примет приглашение Стремительного Света, она должна будет рассказать ему о нашем обычае. Ты была очень рассержена. Как же тогда рассердится Стремительный Свет?
– Цепкий Коготь говорит, что у вас мягкие головы, и никто не может ударить вас. Кирк улыбнулся.
– При всей моей выдержке, Яркое Пятно… даже я, случалось, срывался.
Из тех, кого я знаю, мистер Спок единственный, кто всегда спокоен. – Кирк не хотел бы присутствовать при обстоятельствах, в которых Спок может потерять контроль над собой.
– Ну что ж, – подумав, сказала Яркое Пятно, – если бы у меня была мягкая голова… – она снова повернулась к Ухуре, – я бы сказала Стремительному Свету на древнем языке, что не буду петь его песни без разрешения и рассказала ему, чем наш обычай отличается.
– Спасибо, Яркое Пятно, я так и сделаю, – заверила Ухура. Что-нибудь еще я должна знать о том, как ходить в гости?
Яркое Пятно глубоко вздохнула.
– Я не знаю! – сказала она, высвобождая хвост из рук Кирка. – А разве вы не знаете этого? Эван Вилсон удивленно хихикнула.
– Зато я знаю одно средство от этого, Яркое Пятно, такое, которое действует в любом мире, где я смогу найти кого-нибудь с таким желанием помочь, как у тебя, – заверила она. – Представь, что капитан – это Стремительный Свет, и покажи нам, что бы ты сделала, если бы хотела принять его приглашение.
Яркое Пятно навострила уши, ее усы выгнулись вперед и без лишних слов она вынырнула из палатки.
Не успел Джеймс Кирк восхититься ее подвижностью, как кончик ее хвоста и нос всунулись в палатку.
– Я засовываю мой хвост внутрь, – объяснила она Кирку. – Все узнают мой хвост, поэтому мне не нужно выкрикивать свое имя. Цепкий Коготь сказала бы: «Цепкий Коготь в-Энниен». Я выкрикиваю свое имя только тогда, когда никто не приглашает меня внутрь.
Вилсон улыбнулась ей.
– Но так как у нас нет таких особенных хвостов, может быть, нам просто назвать свое имя?
– Думаю, что так, – согласилась Яркое Пятно. Она снова посмотрела на Кирка и попросила:
– Теперь ты говори: «Входи».
– Входи, Яркое Пятно, – любезно сказал он. Яркое Пятно вошла и тут же замерла.
– Цепкому Когтю ты скажешь: «Входи, Цепкий Коготь в-Энниен».
– Тогда сейчас я должен сказать: «Входи, Яркое Пятно в-Тралланс»?
Она чуточку приподняла голову, и кончик ее хвоста изогнулся.
– Это не обязательно. У Цепкого Когтя есть его имя. У меня еще нет.
Если ты не знаешь этого, делай то, что делаю я в таких случаях, используй приставку в-, лучше перестраховаться, чем быть порезанным когтем.
– Яркое Пятно, – спросил Спок, – а у Несчастья в-Энниен ее собственное имя? – Спок также поставил ударение на притяжательном местоимении, как до этого и Яркое Пятно.
– Не говори глупостей! Кто выберет такое имя, как «Несчастье»? Это единственное имя, которое хуже, чем мое. – Ее рука, как будто по собственной инициативе, взметнулась вверх, чтобы прикрыть черное пятно на носу.
В это мгновение Джеймс Кирк вдруг увидел перед собой застенчивого подростка, смутившегося при упоминании о своей воображаемой непривлекательности.
– Там, откуда я пришел, – заметил Кирк, – назвать кого-либо ярким пятном в своей жизни, – значит сделать этому человеку комплимент. Увидев, как она в изумлении откинула назад уши, он пояснил:
– Подумай об облачном дне, с одним лишь маленьким просветом в облаках. Подумай, что ты стоишь посередине того места, куда бьет этот единственный луч солнца. Что ты будешь тогда чувствовать?
– Тепло по всему телу, – ответила она и потянулась, как будто бы почувствовала его сейчас.
– Вот, – улыбнулся Кирк, – это мы называем «яркое пятно». И я думаю, это совершенно тебе подходит.
– Действительно? Яркое пятно заставляет тебя думать о солнечном свете, проникающем через тучи?
– Ты заставляешь меня думать о солнечном свете, проникающем сквозь тучи.
Яркое Пятно обхватила своим хвостом его поднятую руку.
– Я бы очень хотела обнять тебя, – сказала она. Он погладил ее хвост.
– Я бы тоже хотел обнять тебя, Яркое Пятно, но, думаю, нам лучше придерживаться правил, установленных Дальним Дымом.
Она выгнула свои усы и кивнула.
– Когда-нибудь, – проговорила она, – когда у меня будет мое имя… У нее был вид грустного ребенка, который говорил: «Когда я вырасту…».
«Может быть, – подумал Кирк, – именно об этом она и говорит».
– Капитан, – прервал его раздумья Спок. – Мне кажется, вы прервали демонстрацию Яркого Пятна.
Да, да, Спок. Продолжай, Яркое Пятно. Мне очень жаль, что я увел тебя в сторону.
– А мне нет, – заявила Яркое Пятно, с любопытством глядя на Спока. Ты не бываешь разгневанным. Значит ли это, что ты не бываешь счастливым?