Она дернула ушами в его сторону.
– Не поняла…
– Я отругал ее. Наказал словами. У моего народа это имеет такой же эффект, как и шлепки твоей матери.
Хвост Яркого Пятна вновь начал сворачиваться в кольцо.
– Значит, Эван на меня не сердится?
Кирк слегка покачал головой.
– Совсем нет. Если не веришь мне, спроси у нее сама.
Его слова повергли сиваоанку в изумление.
– Я тебе верю, капитан!
– Вот и хорошо, – ответил он и улыбнулся – Теперь я смогу воспользоваться твоей помощью и задам еще больше «детских вопросов».
Яркое Пятно внезапно скрестила руки на груди, а ее хвост жизнерадостно взвился и, обхватив запястье капитана, слегка сжал его – Расскажи мне о вашей религии, – осторожно попросил Кирк, всем своим видом показывая, что боится быть неправильно понятым. Когда стало совершенно ясно, что сиваоанка действительно не поняла значения слова «религия», он начал снова и снова по-разному задавать один и тот же вопрос, пока, наконец, Яркое Пятно не воскликнула:
– А. Ты хочешь знать, как мы живем. Тебе следует поговорить об этом с Левым Ухом. Она про это все знает.
Сиваоанка покрепче сжала руку капитана и потянула его за собой.
– Пошли, я тебя с ней познакомлю.
И Кирк безропотно направился за призывно изогнувшимся хвостом.
Глава 9
Ухура сделала так, как посоветовала ей Яркое Пятно, и это оказалось верным решением. Стремительный Свет позднее сказал, что действительно разозлился бы, если бы Ухура не объяснила свои обычаи, а просто согласилась бы придерживаться местных традиций. Весь вечер они обменивались своими песнями и старались узнать друг о друге как можно больше. Сиваоанец пришел в полный восторг от сережек своей гостьи, но и Ухура в свою очередь была восхищена, узнав, что у хозяина абсолютный слух.
Стремительный Свет не понял ее радости по этому поводу, пока лейтенант не объяснила, что Чехов несносно фальшивит, отчего сиваоанец свернул свой хвост в петлю и сказал:
– Его можно сравнить с одним из животных, которые оглушительно шумят вокруг нашей поляны. Отсутствие слуха ничуть не снижает их энтузиазма, впрочем, как и у Яркого Пятна.
Ухура с улыбкой вынуждена была согласиться.
Время было уже довольно позднее.
– Ну что ж, пора ложиться спать, – предложил Стремительный Свет, и, подумав, что будет разумно с ее стороны не настаивать на противном, Ухура согласилась.
Когда лейтенант проснулась, Стремительного Света в палатке уже не было, и это ее почему-то очень взволновало. Обеспокоенная и разочарованная, она отыскала Спока, и тот в который раз ободрил ее, заверив, что у нее все получится, и они смогут помочь Закату, и Кристине, и всем остальным, чего бы это ни стоило.
Лейтенант представилась одному из помощников Чехова по строительству и спросила о Стремительном Свете. Маленький сиваоанец по имени Медный Глаз в-Тралланс, оказавшийся ростом Ухуре по пояс, если не принимать в расчет его ушей, ответил:
– Он на охоте… ты споешь для меня песню? Его усы шевелились с таким желанием, что она не смогла разочаровать малыша. Вынув джойеуз, она заиграла ему красивую мелодию, популярную среди йауанских детей. Медный Глаз был более чем удовлетворен, и скоро Ухура собрала целую толпу детей, также желавших послушать песни. На краю толпы лейтенант заметила сиваоанку «в маске», с которой она говорила, когда команда «Энтерпрайза» только прибыла. Несчастье в-Энниен с любопытством наблюдала, но, кажется, опасалась присоединиться к остальным.
Когда песня закончилась, одна из подружек Медного Глаза ткнула его хвостом – Мы, наверное, должны дать ей что-нибудь?
– Похоже, что так, – согласился другой мальчик. – Ну, давай.
Медный Глаз застенчиво спросил:
– Должны ли мы дать тебе что-нибудь? Ты ведь спела нам песню?
Ухура задумчиво ответила:
– Я не знаю ваши обычаи. У себя мы поем просто для радости, Мне даже не нужна публика, но разделенная радость удваивается.
Подружка Медного Глаза повернулась, как показалось Ухуре, с неохотой, и обратилась к Несчастью:
– Должны мы дать ей что-нибудь? Ее обычай или наш?
Ухура ждала ее ответа, но когда сиваоанка ответила, то ничего не услышала.
– Пожалуйста, Несчастье, – попросила лейтенант, махая сиваоанке рукой – Подойди поближе.
Несчастье двинулась было к ней, но Медный Глаз спешно сказал:
– Она говорит, что лучше наш обычай это надежнее. Ты действительно не слышала ее?
– Нет, у меня не такой острый слух, как у вас, Медный Глаз.
Медный Глаз критически осмотрел ее уши, затем кивнул:
– Слишком маленькие уши, я думаю – Ухура улыбнулась.
– Все зависит от того, как смотреть, Медный Глаз. Возможно, это ваши слишком большие.
От удивления он дернул своими ушами назад. Пока малыш обдумывал ее фразу, Ухура снова помахала Несчастью.
– Пожалуйста, – попросила она – Конечно, у меня не такой хороший слух, как у вас, но вы правы, я должна следовать вашим традициям. Я гость в этом лагере. Не могла бы ты быть так любезна ко мне, чтобы объяснить, что я должна делать, чтобы не нарушить правила вежливости, я была бы очень признательна.
Подружка Медного Глаза ткнула его хвостом.
– Только не Несчастье, – прошептала она. Несчастье, как и Ухура, услышала эту фразу и с поникшими усами и ушами начала потихоньку удаляться Медный Глаз сказал:
– Дура! – и стукнул подругу, которая зашипела и ответила тем же.
– Подождите, – бросила Ухура этой парочке и затем громче позвала: Несчастье, пожалуйста не уходи! Пожалуйста!
К ее облегчению Несчастье с испуганными глазами остановилась в ожидании.
– Послушайте внимательно, – обратилась Ухура к детям. – Есть у меня один обычай, которому я должна подчиняться. Я не знаю Несчастья, но она ничего не сделала, чтобы обидеть меня. Я не знаю, как она обидела тебя, малышка…
Маленькая серая сиваоанка хлестнула хвостом и сказала, сердито глядя на Медный Глаз:
– Несчастье меня не обижала!
– Тогда почему?
– Просто она Несчастье, – заявил Медный Глаз так, как будто это объясняло все.
Однако Ухура в этом сомневалась.
– Медный Глаз, давным-давно… задолго до рождения бабушки твоей бабушки, люди могли сказать то же самое и мне. Тогда некоторые, даже не зная моего имени, могли прогнать меня только из-за цвета моей кожи.
Уши всех детей дернулись назад от полного изумления.
– Но у всех разноцветная кожа. Смотри! – Он повернул руки ладонями вверх, также сделали и остальные. Одна из ладоней Медного Глаза была серой, другая розовой. У его подруги ладони были розовыми с тремя черными пальцами. – Это было бы глупо!
– Да, именно так. Но было бы глупо с моей стороны прогнать Несчастье потому, что «она просто Несчастье». Я должна узнать ее, прежде чем решу, нравится она мне или нет. – Ухура подняла глаза на Несчастье. – Может быть, я найду друга.
Уши Несчастья шевельнулись, затем дернулись назад от удивления.
– Не могла бы ты подойти, Несчастье, и объяснить мне, как быть вежливым по вашим обычаям? Она посмотрела на двух малышей. – Может быть, вы тоже ее пригласите? Разделить радость песни, это значит удвоить ее.
Медный Глаз посмотрел на Ухуру, на свою подругу и затем на Несчастье.
– Иди, Несчастье. – Он подтолкнул свою подругу хвостом. – Скажи ей что-нибудь, Серебряный Хвост. Это твоя вина!
– А вот и нет, – заявила Серебряный Хвост, хлестнув хвостом по земле.
Но она тоже повернулась и сказала:
– Пожалуйста, подойди, Несчастье. Мне очень жаль, я сказала глупость. Медный Глаз всегда заставляет меня говорить глупые вещи.
В результате она получила хвостом по голове, и закончилось все тем, что двое свалились на землю и начали драться. К тому времени, когда драка подошла к своему закономерному финалу, Несчастье собрала все свое мужество и присоединилась к группе. Некоторые отодвинулись от нее, как заметила Ухура, но Медный Глаз, попеременно зализывавший то свое плечо, то плечо Серебряного Хвоста, сказал: