– Я не поступлю так с тобой. Даю слово.
– Я беспокоюсь не о себе. Мне просто не хочется, чтобы у тебя были неприятности с твоим народом.
Несчастье поймала свой хвост и качнула им.
– Звездная Свобода, ты видела, как мой народ относится ко мне. В действительности, за исключением Цепкого Когтя, ты единственная, кто когда-либо пытался мне помочь. Ты не сможешь навлечь на меня больше неприятностей, чем те, что у меня уже есть потому что я – Несчастье…
Пожалуйста, расскажи мне свои вести. Я должна знать.
Ухура окинула ее взглядом от кончиков дрожащих усов сиваоанки до когтей, воткнутых в материю, на которой та сидела. Все говорило о ее искренности, и отвергнуть ее сейчас – значило глубоко ранить. Возможно, если она все расскажет сейчас сиваоанке, то это поможет Закату? Капитан Кирк распорядился использовать свои собственные возможности, и Ухура почувствовала, что у нее просто нет другого решения. Она залезла в свой вещевой мешок и вытащила фото Заката Энниена. Слезы заполнили ее глаза и она поспешно смахнула их. Она подозвала к себе Несчастье.
Несчастье взяла фотографию, которую протянула ей лейтенант, и посмотрела.
– Она очень красивая, – сказала сиваоанка Ухура открыла было рот, но слова застряли у нее в горле Она вздохнула и попробовала снова.
– Ее зовут Закат, Закат Энниена. Я не знаю, смотрела ли ты на себя в зеркало, или на фото, или на свое отражение в озере, Несчастье, но ты могла бы быть ее младшей сестрой. Ты такая же красивая. Поэтому я заговорила с тобой и спросила, не зовут ли тебя «Энниена».
– Она выглядит рожденной в-Энниен, – подтвердила Несчастье. – Хвост настолько длинный, что он может быть гневным и восторженным в одно и то же время. Но ты продолжаешь говорить «Энниена».
– Она живет в другом мире, Несчастье, очень далеко отсюда. Это их обычай называть себя Энниена, Венсера и т д. Я думаю, это потому, что они знали, что не могут уже больше пойти в Энниен или в Венсер, но они все же хотели помнить этот мир таким же даже после двух тысяч лет изгнания.
Итак, вот… она и сказала.
Несчастье даже не двинулась, чтобы ударить. Она продолжала рассматривать фото Заката.
– Странно думать, – наконец задумчиво сказала сиваоанка, оказывается у меня есть родственники в другом мире… – Она пододвинула стул к Ухуре и продолжила:
– Я знаю, что есть другие миры, и похоже, что там тоже есть жизнь, особенно после того, как я увидела вас и вулканца, но… но иметь родственника в другом мире, я никогда и подумать об этом не могла!
Несчастье не отрывала глаз от, фотографии, даже когда присела.
– Почему она не прибыла с тобой? Снова слезы навернулись на глаза Ухуры. На этот раз Несчастье явно встревожилась.
– Твои глаза! – воскликнула она. Ухура вытерла слезы.
– Не пугайся, Несчастье. Это просто то, что делают люди, когда они очень несчастны.
Ухура взглянула на фото Заката, и снова ей на память пришли образы йауанского госпиталя – Закат не приехала с нами, потому что она умирает. Может быть, уже… – Ее голос затих. Она сложила ладони и попыталась взять себя в руки.
Неожиданно она почувствовала теплоту хвоста Несчастья, обернувшегося вокруг ее талии.
– Извини, – сказала Ухура, – я не хотела плакать, но… Закат и Кристина… и только бог знает, сколько еще других сейчас… Все умирают…
– Поэтому вы попросили у нас помощи? Ухура кивнула.
– Но если мы можем помочь, почему же не помогаем? – кончик хвоста Несчастья махнул, затем снова лег Ухуре на талию.
– Я не знаю, можете ли вы помочь. Я только надеюсь, что можете… Ваша медицина должна была продвинуться далеко вперед с тех пор, как йауанцы оставили этот мир. Существует предположение, что у вашей науки есть лекарство. Но нам запретили говорить о йауанцах. Жесткий Хвост выкинет нас из лагеря, если узнает, что я говорила с тобой.
– Расскажи мне, – попросила Несчастье. – Расскажи мне все, что ты знаешь о болезни и симптомах. Я спрошу Цепкого Когтя вместо тебя. – Она сжала руками портрет Заката и добавила – Я сделаю это для моего родственника, Заката Энниена.
Она наклонилась ближе, и Ухура почувствовала приятное тепло на своем плече сиваоанка сказала – И я обещаю тебе на древнем языке, что никогда никто не узнает, как получилось, что я задавала вопросы.
– С-спасибо тебе, Несчастье. Даже если это не поможет, спасибо тебе за то, что ты беспокоишься о ком-то, кого даже никогда не знала.
Несчастье легко сжала Ухуру своим хвостом.
– Я узнала тебя, – сказала она – И ты подарила мне песни и другие миры, чтобы думать о них. Как же я могу не помочь?
Левое Ухо показалось Джеймсу Кирку очаровательной сиваоанкой средних лет… Правда очень толстой по местным стандартам. Ее шерсть была раскрашена полосками, глаза отливали прекрасным золотым цветом, морда имела несколько кремовый оттенок. Что же касается ее левого уха, он не смог заметить в нем ничего странного.
Яркое Пятно представила их друг другу и затем сказала:
– Он хочет задать детские вопросы. – Она объяснила детально, что имела в виду.
Когда Яркое Пятно закончила, Левое Ухо произнесла:
– Понимаю, капитан. Если это как-то успокоит вас, я привыкла иметь дело с неведением… вы заметили, я не говорю с глупостью, хотя и с этим мне приходилось иметь дело.
Кирк кивнул и, припоминая свой разговор с Жестким Хвостом, осторожно сказал:
– Я не говорю на древнем языке, Левое Ухо, но даю слово, что не повторю информацию, которую услышу от вас никому, если она не потребуется, чтобы спасти жизнь.
Левое Ухо и Яркое Пятно переглянулись, – Бог с вами! – сказала Левое Ухо. Ее хвост свернулся штопором. – Со мной в этом нет необходимости! Яркое Пятно ввела вас в заблуждение!
– Я не хотела, – заявила Яркое Пятно с раскаивающимся видом.
Левое Ухо обернула свой хвост вокруг Яркого Пятна и пододвинула ее ближе.
– Конечно нет, малышка. Но когда ты расскажешь кому-нибудь о наших обычаях, ты также должна упоминать об исключениях. – Кирку же она сказала:
– Ты можешь рассказывать все, что от меня узнаешь. Я только хочу, чтобы ты рассказывал, как это случилось. Без прикрас.
– Я буду внимателен, Левое Ухо, даю слово.
– Хорошо. Садись и задавай свои вопросы. Если хочешь, можешь сесть вне досягаемости моей сильной правой руки…
Это была не шутка, а искреннее предложение, сделанное, чтобы успокоить его. Он так и сделал, сел и дал ей возможность поставить стул, где она пожелает. Кирк почувствовал некоторое облегчение, когда увидел, что Левое Ухо выбрала место так, чтобы он оказался недосягаем для ее когтей. Яркое Пятно села на корточки, ее хвост обвился вокруг ног.
Кирк постарался построить вопрос очень осторожно.
– Мы чужие в вашем мире, Левое Ухо. Мы ничего не знаем о ваших традициях. Наш опыт в других мирах говорит, что иногда мы можем узнать что-то, только совершая ошибки.
Левое Ухо кивнула.
«Похоже, все уже освоили этот жест», – подумал Кирк, а она сказала:
– Как говорила Яркое Пятно, ты хочешь задавать детские вопросы. – Ее хвост загнулся вверх, и усы выгнулись вперед. – Есть вещи, которые дети усваивают только отрицательным путем. Их бьют за чрезмерное любопытство по поводу некоторых вещей. В вашем мире это делается так же?
– Боюсь, что да. Но это редко отбивает у них охоту быть любопытными, хотеть или… нуждаться в ответах на определенные вопросы. – Он сделал глубокий вдох. – Вчера, я думаю, мой вопрос был именно такого рода.
Возможно, я из-за своего незнания нарушил религиозный запрет. Если бы я знал, если бы я понимал, что именно я сделал, несомненно, я задал бы свой вопрос таким образом, чтобы он не входил в противоречие с вашей религией.
Это было лучшее, что Кирк мог сказать, не упоминая фактически о йауанцах. Он надеялся, что этого будет достаточно. Он также надеялся, что дистанция между ними даст ему возможность вовремя увернуться, если она прыгнет.