К ней подошел Миския.
— Я бы желал не прибегать к этому, вёльва. — Он назвал ее древним норвежским словом, обозначающим «прорицательница».
— Варяжская стража занимает такое высокое положение при императорском дворе благодаря мне и жертве, которую я принесла, рунам, которые я храню. Если вы хотите, чтобы так и продолжалось, то это необходимо.
— Если бы только Один вернулся…
— Этот бог выбрал смерть. Как еще бог может умереть? Ты осмелился бы его воскресить? Уважай волю бога, варяг.
— Да, вёльва.
Ощущение, что источник где-то совсем рядом, усилилось, поток заполнил все ее мысли. Ей было трудно думать о чем-либо другом. Путешественники окружили пурпурную груду на вершине огромной дюны. Здесь, под темной горой с плоской вершиной, был оазис, ворчливое пятно воды меж камней и песка. Над ним стояли десять палаток, без привязи бродили козы — чересчур смышленые, чтобы отходить далеко от воды.
Стилиана почувствовала, что дух ее пришел в движение, словно жидкость в перевернутом сосуде. Она видела воду как она есть, но в то же время вращающиеся в ней звезды и луну в центре. Для того, кто может видеть, источник — это проход между мирами. Мертв ли Один? Разумеется, да. Она сама видела, как его разорвал волк. Он не мог ждать ее здесь, а если мог, то она была его частью, ведь в ней были его руны. Она вспомнила петлю на его шее — бог-самоубийца, вечно умирающий в своем земном воплощении. Он убил бы ее, не колеблясь ни мгновения. Но нет, он был мертв, хотя смерть богов не то же самое, что смерть людей.
— Госпожа. — Это была Фрейдис. Верблюд опустился на колени, и стражница предложила помочь ей сойти.
Она оперлась на предложенную руку и спешилась.
Адиты уже бежали навстречу лагерю, приветствуя ее стражу.
Шаддад склонил голову.
— У нас есть палатка, где живут наши женщины, и, если вы хотите отдохнуть с дороги…
— Нет, — отказалась Стилиана. — Мы сделаем это сейчас. Я отдохну завтра, а следующей ночью мы уедем.
— В наших обычаях говорить с братьями дольше, чем сейчас.
— В моих обычаях уйти, осуществив магию богов. — Она указала на Сириус, горящий глаз песьего созвездия. — Когда ты вернешься, она все еще будет смотреть на тебя. Мы здесь делаем серьезные дела, и чем скорее они превратятся в воспоминания, тем лучше.
Невысокий человек склонил голову. Испугался ли он? Она не могла больше ничего сказать — руны бились в голове, возвращая ее мысли к источнику.
— Я возьму ребенка.
— Не надо. Мне нужно подготовиться.
— Когда же можно?
— Я дам знак. Я должна подойти к воде. Ты сможешь сделать так, чтобы твои люди мне это разрешили?
— Они разрешат.
Стилиана шла к воде, будто ее тащили. Это было то самое место — грязная лужа, не больше, и тучи насекомых в свете луны. Но она видела то, чем это было на самом деле: глубокую расщелину, полную звезд.
— Что теперь? — спросила Фрейдис.
— Девушка будет отдана водам, и ее руна отторгнется от нее. Ребенок… Ада получит эту руну. Ты принесешь его. Это девочка, и арабы не будут страдать, что ее касается мужчина.
Напавшая на нее девушка пришла к ней в палаты дворца, без сомнения, через кухни, с помощью подкупа. Убийца думала застать ее врасплох, но Стилиана слышала, как она идет, вернее, слышала стон руны, которую она несла внутри. Руна дала ей просветление, и девушка знала, что, убив Стилиану, она сможет стать богом или сделать шаг в этом направлении. Их было всего двадцать четыре — рун во всех созданиях. Когда все руны соберутся вместе в одном теле, Один вернется на землю. Или, скорее, Один и есть двадцать четыре руны в одном теле — он воплотится в нем. Когда-то его рождение среди людей было предопределено. Теперь это не так. Она видела, как он погиб в пасти волка. Был ли он мертв везде? И если был, то останется ли он мертвым? Если она позаботится о том, чтобы он лежал в могиле, то, возможно, он останется там.
Стилиана опустила руку в воду и подержала ее там. Она чувствовала связь всех колдовских источников, начиная от холодных струй Хвергельмира на ледяных просторах Урсарбруннра, источника судьбы, в который она погружалась под Константинополем. Еще она чувствовала ледяные потоки первых рек, бравших начало в этих источниках, — холодные искры, которые зажгли жизнь на земле. Они были нитями, соединявшими ее с тремя мрачными женщинами, плетущими в центре мироздания судьбы всех людей.
Сколько магии было в этом колодце для того, кто был готов заплатить болью и отречением за возможность овладеть ею! Но она не была одной из этих людей. Еще две жизни назад она отдала столько, сколько хотела отдать.