Ну и, конечно, магия. Тут Холмогорин, ко всеобщему удивлению, претендует на звание научного фантаста – устами магистров и их учеников объясняется источник, магические – а в них мы узнаем физические и химические – свойства малейшей искры или файербола, исчезновений и появлений материи и ее трансформацию на атомарном уровне. Отбросив сомнения, я смело рекомендую данное произведение для внеклассного чтения учащимся с шестого по одиннадцатый класс, а также и для абитуриентов высших учебных заведений соответствующей направленности. Ломоносов, Лавуазье, да и сам Ньютон обрели достойного приверженца просвещения в лице Василия Васильевича.
В целом же о романе можно говорить бесконечно – он колоссален по замыслу и совершенен по своей сути. Батальные сцены невиданной реалистичности, фундаментальные вопросы мироздания, вечные конфликты поколений и поиск того, что может объединить наше, реальное общество, философия глубинных поведенческих реакций героев – все нашло отражение в этой великой эпопее. Приятного прочтения.»
Критик Мастихин, опубликовав сей опус в крупном альманахе «Профкритфантлитобоз», решил нанести визит Василию Васильевичу.
–Reducto ad absurdum! – отчеканил Холмогорин, спуская рецензента с лестницы. – Чтоб ноги твоей тут не было, ак-кул-ла пер-рра.
Ценный ресурс
1
Плотные облака низко громоздились над буйными холмами листвы, тщетно силясь отразить формы местной растительности. Небо давило, но и земля в долгу не оставалась. Мертвенно-сизые отсветы далекого голубого солнца обесцвечивали пестрый растительный ковер, окутывая пепельной дымкой. Но чем ниже опускался катер, тем более рассеивался иллюзорный пепел и цветастее становился лес.
– Туда.
Палец капитана нацелился на мелькнувший просвет между темных лесных массивов. Пилота пробрал было смех: курс задан, оговорен, обмусолен, машина идет считай на автопилоте, так нет – тычет пальчиком, куда повернуть и где притормозить. Внутренний смех, впрочем, на лице так и не отразился – кинув взгляд на обзорники, пилот посмурнел и тяжело вздохнул. Да уж, неприветливая планетка. Так и подмывает либо плюнуть на все и свалить обратно на орбиту, либо руки на себя наложить. С чего бы это?
Под машиной бесконечным аляповатым ковром проносился диковинный лес. Пилот поначалу косился на пестрый пейзаж, но чем дальше, тем неохотнее – на что там смотреть? Неземной лес, местами плавный, местами ступенчатый. Разноцветный, неровный, с будто выдранными лишаями проплешин. И тут же рядом клубки спутанных, заросших гадюжников. Каскады листвы громоздились один на другой – бомбили их тут, что ли… Корявые, длиннющие лысые сучья торчали над сизыми, желтыми, песочными кронами то здесь, то там, как разветвившиеся шипы-переростки. Черные маленькие пятна вообще видоизменялись на глазах, оттягивая куцые подобия ложноножек. Это ж какая будет пакость, если на нее взглянуть в натуральную величину? Не дай бог заночевать под таким плотоядным деревцем… Чудной лес. Нет… чудной – это не то слово. Не подходит. По земным пейзажам – каждое дерево должно быть похоже на другое. Примерно. На то он и лес – совокупность примерно одинаковых деревьев. А тут что? Никакой похожести, дикость. Чужая, бестолковая, нелогичная дикость. Поганый он, а не чудной. Как в страшных сказках про бабку-Ежку. Страха, ясно дело, у пилота Панченко – бывшего лейтенанта ВКС, а теперь вольного профессионала – не возникало, а вот неприязнь все нарастала. Стрельнув хмурым взглядом на сидящего рядом Торова, пилот снова раздраженно уставился в проносящийся внизу лес.
Капитан пожирал расстояние таким сосредоточенным взглядом, будто пытался с двухсотметровой высоты, подобно своим далеким предкам, выискивать грибы. Или местных сусликов. Если они тут водятся.
Водятся, конечно. Суслики не суслики, а кто-то водится. Торов не биолог, но все, что найдет – исследует со всем тщанием. Окрыленный у капитана взгляд, жадный, приверженный. Этот горы свернет.
– Вот он.
Пилот и сам видел впереди большой холм, лишенный лесного покрова. Высадиться нужно было в лесу, но соблюдая меры предосторожности. Вот она, предосторожность – лысая, как коленка. Тут и сядем. Возьмем повторные пробы и назад. Нечего тут рассиживаться, не дома.
Посадив машину, пилот склонился над приборами, его пальцы запорхали по панели. А ну как драпать придется, нужно подготовить быстрый старт.