Волевым усилием он сбросил липкую патоку расслабленности – что делать? Бежать? А зачем? Разве не для этого он сюда стремился? Что его держит в Архипелаге? Память? На что она ему? Да, он человек действия – так можно и не сомневаться, что действия ему тут обеспечат ровно столько, сколько и нужно для полного удовлетворения. Бежать… Ради чего?.. Мысли вязли в гибельном песке умиротворенной, покойной нирваны. Зачем возвращаться, зачем?.. Что ему там, среди людей?..
И вдруг он понял. Додумался, вспомнил. Чтобы не потерять себя, вот зачем. Терять себя он не хотел, и ради этого мог помучиться неудовлетворенностью. Жаждой хлеба насущного и нередко ускользающей из-под носа Фортуной. Мольбам покровительнице и страхом, что в этот раз его не услышат. Вечным бегом по кругу вдоль стремнины, и неизбежно – к смерти. Он рано сюда пришел, вот что. Сюда нужно приходить умирать, а не жить.
Он вымученно улыбнулся и потрепал по вихрам подбежавшего Эссиля:
– Не, ребята, я поселюсь у вас, но не сегодня. Мне пора назад.
– Как скажешь, благородный Най, – ответил Маркус, удивленно подняв брови. – Мне странно это слышать, обычно люди с удовольствием остаются жить здесь, среди нас. Но мы не смеем тебя задерживать. Я осмелюсь лишь предложить тебе разделить с нами скромную трапезу. На это у тебя есть время?
– Есть, Маркус. Конечно, я не откажу тебе. На обратный путь мне понадобятся силы. Но как я попаду обратно?
– Любой пегас с легкостью донесет тебя куда пожелаешь. Пойдем, сегодня ты наш гость.
Они пошли обратно к дому. Эссиль снова упорхнул к друзьям, и отец его разъяснил, что голодным его сын тут точно не останется, пусть добрый Най не беспокоится. Маркус заинтересовался причинами скорого отъезда, и Най с охотой решил разъяснить гостеприимному хозяину что тут к чему. Начать он решил с описания своей жизни на Архипелаге – это, как он полагал, также заставит его самого не забыть за вялотекущей беседой и то, ради чего он решил вернуться.
Дома они встретили Илату, мать Эссиля, и проговорили почти до вечера. Непринужденный поначалу разговор перерос в бесконечный диспут – даже поняв всю бесцельность своей жизни, хозяева убеждали гостя, что только так и стоит жить. Трудиться – и тут же получать плоды своего труда. Мечтать – и обретать недостижимое, любить – и быть любимыми. Разве не для счастья живет любой человек? Не для удовольствия, не для удовлетворения своих потребностей?
Най в конце концов убедился – беспамятным людям не понять, что получение недостижимого тем слаще, чем дольше длятся попытки этого достичь. Не понять, что такое преодоление жизненных обстоятельств, разочарований; что такое рост и взросление собственного ребенка; Най испугался потерять себя, достигшего каких-то важных результатов, а для островитян достижение результатов являлось не целью, а приятным побочным эффектом самого существования. Под конец, озлобившись, он гаркнул так, что хозяева опешили:
– Да поймите же вы наконец, добрые и великодушные бессмертные – вы знаете, как устроена жизнь, а сын ваш – не знает, так как еще не вырос! Любой ребенок мечтает повзрослеть, а ему даже такое понятие неизвестно! Он переглядывается с девчонкой и не понимает в чем дело! И даже если поймет – наутро он все забудет, как и вы все, тут существующие!!!
Хозяева, побледнев, смотрели не на говорившего, а ему за спину. Най оглянулся. В дверном проеме стоял Эссиль, а в глазах его сиял нехороший блеск. В руках мальчик сжимал огромную раковину, обвитую водорослями.