Он с кряхтением сел и смахнул нелепую тряпку со лба. Спокойно. Нечистая сила, вернее, противодействие ей – его прямая обязанность. Еще посмотрим, кто тут кого сведет с ума.
Он потребовал нож и жестом велел подать ему один из ящиков, стоявших в двух шагах от него. Скинув крышку, епископ, уже не смущаясь, достал ногу, повертел в руке, примеряя, как она должна расти. Тоже правая. Так. Лекарский ботинок долой. Теперь долой свою туфлю. Сравниваем. Опять неотличимо. Та-ак. Втыкаем нож, разрезаем. От большого пальца до щиколотки. Рассматриваем. Обычная мертвая плоть, не муляж.
Так.
Отшвырнув изувеченную конечность, епископ требовательно протянул руки вверх. Пятеро кинулись к нему, чтоб помочь подняться и отвести в покои. Ему нужно было подумать. Что за неотличимый двойник объявился в их землях, откуда он взялся? И что вообще означают эти посылки?
Через четверть часа Лещинский вызвал отца-настоятеля.
– Скажи-ка, брат мой… Нет ли у святой инквизиции подходящей кандидатуры на четвертование в ближайшие дни?
Отец-комендант оторопел и секунду смотрел в никуда округлившимися глазами.
– Вы шутите, ваше преосвященство? Завидую вашей выдержке. Святая Мария, четвертование… ну конечно!
У Лещинского в глазах мелькнула горькая ирония, и святой отец смутился:
– М-мм… но все же кандидатуры нет, еретиков не четвертуют – кому, как не вам об этом знать. Правда… постойте-ка… колдуна поймали. Два… Святая Мария, три дня назад. Ваше преосвященство, я совсем забыл, я не придал значения… но ему грозит аутодафе!
– В чем его обвиняют?
– Колдовство, – комендант истерически прыснул. – В колдовстве обвиняют, машину сатанинскую выдумал, да я подумал, что брешет инквизитор, прошу прощения… Святая Мария! Я немедленно иду к нему.
– Нет. Вместе пойдем. Помогите-ка, святой отец…
Лещинский редко спускался в подвалы замка. Пахло тут не очень, сырость пробирала до костей, да и многочисленные спиральные ступени могли свести с ума кого угодно. Того, что сейчас подвалы облюбовала инквизиция, никто не знал, у борцов с ересью хватало собственных резиденций: Ниса, Познань, Дорухов… Туда и свозили ведьм для казни. До севера страны у отцов-инквизиторов долго не доходили руки, вот он и согласился по просьбе кардинала приютить святых карателей. И, похоже, напрасно. И без того только недавно военный замок перестроили под епископскую резиденцию, а службы проводятся только для избранных, так теперь еще и в подвалах основалась святая инквизиция. Не-ет, буду просить его высокопреосвященство о лишении нас такой чести. Епископская резиденция не занимается инквизицией, у нее и без ведьм дел хватает…
Войдя в пыточную, Лещинский брезгливо окинул взглядом немногочисленных пленников: одну ведьму горизонтально растянули на веревках, ее поясницу высоко вздымал подвижный механизм, выгибая тело дугой. В рот ей лили воду, ведьма вяло булькала. Другая, подвешенная на вывернутых руках, не шевелилась. Видимо, их периодически меняли местами, чтоб кровь не застаивалась. И третьим, растянутым на дыбе, похоже, был тот самый колдун. Они слышали недавно его отдаленные крики, но сейчас он лишь тихо стонал.
К вошедшим приблизился отец-инквизитор, сухонький невзрачный аббат с рыбьими глазами и обожженным лицом. Низко поклонившись, он озабоченно поджал тонкие
губы:
– Ваше преосвященство… виноват… вам помешали крики? Я распоряжусь…
Отец-комендант прервал его жестом.
– Нет, брат. Расскажи его преосвященству про колдуна.
– Про колдуна! – облегчение, разлившееся по лицу инквизитора, покоробило епископа, но он промолчал.
– Сейчас… – аббат метнулся к столу и принялся рыться в свитках. – Вот. Иржи Корбут, при содействии жены-ведьмы и при Божьем попущении, призвал демонов, после чего при их помощи создал машину для порчи скота во всем княжестве. Удои упали на треть, пока мы не нашли злоумышленников. Но жена, демоны и машина исчезли, теперь мы пытаем его для того, чтоб он выдал нам их местоположение. После чего колдун будет придан вашему высокому суду. Наша просьба: отлучение от церкви и аутодафе в силу невиданного масштаба порчи.
Голос инквизитора вначале дрожал от рьяной поспешности, но к концу свитка окреп и стал даже несколько торжественным.
Епископ, дотоле не сводивший глаз с инквизитора, посмотрел на колдуна. Так. Удои, значит. Лето в этом году выдалось поганым, засушливым. Видимо, этого колдун и добивался. За такое и четвертовать мало…
– А что он говорит в свое оправдание?
– Ересь! – взвизгнул инквизитор и в порыве взмаха рук чуть не выронил свиток. – Ересь, ваше преосвященство, я не смею…