Волк хотел в озеро. Он беспокойно и настойчиво вертелся внутри Брика, пока тот, сам того не замечая, не приблизился к парадной двери. В открытое окно ворвался острый свежий аромат весны; насыщенный запах пробуждающейся влажной земли, через которую прорывались на свободу молодая трава и полевые цветы. Также в аромате было что-то еще. Нечто, что кружило вокруг Брика и сдавливало, как кулак. От этого сочного запаха у него взыграли гормоны, и вырвалось приглушенное рычание. Попытки вернуть контроль над своей второй сущностью, требующей выкупать потное тело, успеха не принесли.
— Дружище, что за дела? — пробормотал Брик. Естественно, ответа не последовало. Но у него покалывало кожу, будто две когтистые лапы прямо под ней вытанцовывали гарлемский шаффл10. — Никакой луны тебе сегодня, пес. Но ты так остро реагируешь, что твоей реакцией можно бриться, — именно. Реагируя на призыв с улицы, волк внутри завывал.
И хоть шкафчик под раковиной ломился от всевозможного мыла и чистящих средств — всего, чем только можно ликвидировать грязь — накопленных, если быть честным, по вине ОКР11 — но никакой «Tilex»12 или «Kaboom!»13 не впечатляли братца-волка. И Брику, несомненно, не хотелось провести весь день, считая и пересчитывая вычищенные квадраты, рядами покрывающие стены ванной. Да и не сказать, чтобы животное внутри позволило бы это сделать.
Поэтому, закинув на шею полотенце, Брик прихватил чистую рубашку и помчался на запад.
«Твою мать».
На полпути к озеру через тело прошел мощных заряд электричества, будто Брик засунул мокрый палец в розетку. Руки напряглись, не говоря уже о том, что находилось ниже. Его охватил жар, не имеющий никакого отношения к теплому весеннему дню или припекающему солнцу, играющему лучами на поверхности сверкающего голубого озера. Вокруг Брика вились потоки пряного опьяняющего аромата, от которого поток тестостерона заставил кровь вскипеть.
У озера кто-то был.
Там стояла абсолютно голая женщина, повернувшись к Брику гибкой спиной, а по плечам ее текли влажные волосы цвета воронова крыла. Вода нежно облизывала все округлости и изгибы, крошечную талию и соблазнительные бедра, а рябь на поверхности озера периодически открывала две ямочки в основании позвоночника. Брика затопили ее феромоны. Наклонившись вперед, он почти лег на землю и, чуть ли не прижимаясь лицом к мягкой почве, напрягся, чтобы увидеть больше. Да. Посмотреть было на что. Намек на упругие полные ягодицы. Превосходные. Под этими ямочками скрывалась округлая задница, которую Брик видел в своих мечтах одинокого парня. На волю воображения остались грудь и овал лица.
И Иисусе. Этот запах.
Перец, розовые ягоды и мускус молодого мха, кора кедра и сладкий мед. Нотки ежевики и клубники с намеком на молодые розы. Аромат сложный и многогранный, как марочное вино или дорогие духи. Брик принюхался, вбирая в легкие еще больше пьянящего запаха. Голова кружилась, сердце колотилось, а дыхание стало тяжелым и прерывистым.
«Срань господня», — Брику было плевать, как выглядит эта женщина. Все, о чем он мог думать — тереться мордой об эту кожу, вдыхать этот запах, пока не утонет в нем и не потопит ее в своем. Лизать, пробовать на вкус ту манящую, хоть и невидимую плоть ниже поверхности воды. Схватить руками за тонкую талию, бросить на землю на четвереньки, спрятать в этом теле свой член по самое основание, биться бедрами о сочную задницу, прижаться ртом к гладким изгибам, которые сейчас омывает вода. Вонзить клыки в нежную кожу шеи. Отметить. «Соединиться».
Брик снова замер. «Соединиться?». Он прежде не думал о спаривании и никогда не собирался брать себе пару. Брик был одиноким волком. Изгнанным из стаи в очень юном возрасте. Необученным. Незнающим толком, что значит взять пару на всю жизнь. Неспособным выдержать дольше нескольких минут в чьей-либо компании без того, чтобы кричащие голоса в голове не начали толкать к насилию. Брика устраивала жизнь в уединенном горном коттедже, который он за все эти годы уже обустроил, превратив в удобное логово. Но он никогда не попросил бы жить в таких условиях женщину.
Но также Брик никогда не реагировал на женщину так сильно. Ни на одну. До того, как ему исполнилось восемнадцать, по сравнению с более смелыми волками стаи Блэк Хиллс его опыт был ограничен, а затем — лишь легкие встречи в баре Греймаркета и городском казино. Умелые дамочки Кэлхуна Севена знали наверняка, как воспламенить желание и довести мужчину до лихорадки, но до сегодняшнего дня…Брик никогда не горел так, как сейчас, словно языки пламени лизали каждую клетку тела, превращая пах в геенну огненную.
Зверь внутри Брика уже почти разорвал кожу, чуть не ринулся в изменение, отрастив клыки и шерсть. В груди зародилось рычание и завибрировало низко в горле. «Волк хочет то, чего хочет». Откуда-то пес знал, что нужно привести Брика к этому месту. Готовился к прыжку. Готовился требовать. Готовился обладать.
— Угомонись, мальчик, — пробормотал Брик. — Ты ее не получишь. Она моя, — он тряхнул головой, ошарашенный захлестнувшим его жестким порывом владеть. — И как вообще, черт тебя дери, ты об этом узнал?
Волк признал эту женщину. Ощутил ее? Учуял? Один вдох, и яростный взрыв феромонов отправил радиоволны на частоте 1-800 «Радио «Пара» еще до того, как человеческие органы чувств увидели эту женщину или уловили чувственный аромат мха и ягод. Учащенное сердцебиение…взволнованное ожидание…нервозность — вот он, источник всего этого.
Брик никогда прежде не видел эту женщину, но он…знал ее. Почему-то он ее знал. Аромат нахлынул на него снова — древесный, свежий и сладкий.
Внезапное осознание чуть не сбило Брика с ног и вернуло во дворик, где у него над головой парил ворон, черным силуэтом мелькая в ветвях эбонитового дерева на фоне дневного неба. Это она не отставала от Брика, когда он мчался под полной луной. Бросала в него шутки ради грецкие орехи. И это она спасала его из бездны отчаяния, оставляя на крыльце блестящие подарки. Его ворон. Его…
«Аннабель Ли».
Брик замер — скорее обмер — когда одна изящная рука поднялась выше, чтобы умыть лицо. Вторая рука согнулась в локте так, что он представил себе движения ладоней по грудям. Гладить и снова гладить. Ничего общего с купанием. Закрыв глаза, Брик чуть не застонал, представив себе гладкую полную плоть под женскими пальцами, которые дразнят соски, превращая в затвердевшие от возбуждения пики.
Брик назвал ее имя вслух? Она его услышала?
Никоим образом она не могла узнать, что он за ней наблюдает. Брик вдруг потерял дар речи и поглупел. Оказался неспособным пошевелиться, не считая члена, стоящего по стойке смирно в тесной власти джинсов.
Обычно в присутствии перевертышей, особенно членов стаи Блэк Хиллс, Брика бомбардировали их мысли и разговоры. Техники тайцзы-цюань, которым научил Джи, помогали, в чем Брик убедился во время своих визитов в Теневое Сердце. Но, как бы пристально Брик ни смотрел на изящную женскую спину, он не слышал…ничего. Ни звука. Даже гула. «Тишина гармонизирует энергетику», — как сказал старый вер-медведь в те редкие моменты, когда делился своей мудростью. Тишина дала Брику покой, стала успокоительным источником его внутреннего мира, «Бенгей»14 для души, глушителем лязгающих нервов.
В таком случае, неужели перед ним человек? Рядом с людьми Брик не погружался в хаос, ведь в отличие от оборотнических, человеческие голоса были для него просто шепотом, вроде жужжания комаров. Никакие видения смерти не преследовали его.
Но эта женщина… Брика окутала благословенная тишина. Успокаивалась дикость, готовая вот-вот вырваться на свободу, и на подчинение которой он потратил десятилетие жизни в лесах наряду с долгими часами тренировок тайцзы-цюань, усмиряющих врожденную склонность к жестокости. Склонность, которая, несмотря ни на что, всегда таилась внутри, стремясь выйти на поверхность.